Любой человек периодически размышляет о неприятностях, которые могут стрястись. Обычно мы отгоняем от себя эти мысли — и зря. Стоики считали, что время от времени представлять несчастья полезно. Почему? Узнаем из книги Уильяма Ирвина «Радость жизни».
Три причины подумать о бедах
Первая причина очевидна — желание избежать плохих событий. Кто-то, скажем, обдумывает, как в его дом могут проникнуть грабители, — и ставит крепкую дверь, чтобы воспрепятствовать этому. Кто-то представляет, какие заболевания ему грозят, — и принимает профилактические меры.
Радость жизни
Вторая причина — уменьшить воздействие тех бед, которые все же произойдут. «Тот, кто увидел зло в будущем, лишает его силы в настоящем», — говорил Сенека. Несчастья, писал он, особенно тяжелы для тех, кто помышлял «лишь о счастливом». Ему вторит Эпиктет: следует помнить, что «всё повсюду смертно». Если вместо этого мы будет жить в уверенности, что всегда сможем насладиться дорогими для нас вещами, то, скорее всего, подвергнем себя тяжелым страданиям, когда их лишимся.
А вот и третья, самая важная. Мы, люди, несчастны в значительной степени потому, что ненасытны. Приложив немалые усилия, чтобы заполучить объект своих желаний, обычно мы теряем к нему интерес. Вместо того чтобы приносить нам удовлетворение, он быстро наскучивает — и мы кидаемся утолять новые, еще более сильные желания.
Психологи Шейн Фредерик и Джордж Лоуэнштейн назвали этот феномен гедонистической адаптацией. Вот пример: поначалу широкоэкранный телевизор или изящные дорогие часы радуют нас. Но немного погодя они приедаются — и мы обнаруживаем, что хотим телевизор еще шире и часы еще изящнее. Гедонистическая адаптация затрагивает и карьеру, и близкие отношения. Но представляя потери, мы начинаем больше ценить то, что у нас есть.
Негативная визуализация на практике
Стоики советовали периодически воображать потерю того, что вам дорого. Радуясь обществу близких, отвлекаться и уделять время размышлению о том, что этой радости рано или поздно придет конец — если не по каким-либо иным причинам, то уж с нашей смертью точно. Эпиктет тоже учил негативной визуализации. Среди прочего он призывал не забывать, когда мы целуем своего ребенка, что тот смертен и дан нам «на настоящее время, не как не могущее быть отнятым и не навсегда». Помимо смерти родных стоики призывали иногда представлять потерю друзей вследствие смерти или размолвки. При прощании с другом Эпиктет советует говорить себе: это расставание может стать последним. Тогда мы будем в меньшей степени пренебрегать друзьями и получим от дружбы гораздо больше удовольствия.
Среди всех смертей, которые следует мысленно созерцать, должна быть и наша собственная. Сенека призывает жить так, будто последний уже этот самый миг. Что это значит? Некоторым кажется, нужно жить бесшабашно и предаваться всевозможным гедонистическим излишествам. На самом деле это не так.
Иными словами, рекомендуя проживать каждый день как последний, стоики добиваются изменения не наших поступков, но настроя, с которым те совершаются. Они хотят вовсе не того, чтобы мы перестали планировать дела на завтра, а, напротив, помня о дне завтрашнем, не забывали ценить сегодняшний.
Помимо расставания с жизнью стоики советовали воображать потерю имущества. В свободные минуты многие поглощены мыслями о том, чего хотят, но не имеют. Было бы гораздо полезнее, пишет Марк Аврелий, проводить это время, размышляя обо всем, что у вас есть, и о том, как бы этого могло не хватать. Попробуйте представить, каково вам будет, если вы лишитесь собственности (в том числе дома, машины, одежды, домашних животных и банковского счета), способностей (в том числе говорить, слышать, ходить, дышать и глотать) и, наконец, свободы.
А если жизнь далека от мечты?
Важно понимать: стоицизм ни в коем случае не является философией богатых. Ведущие комфортную и безбедную жизнь извлекут пользу из стоической практики — но извлекут ее и те, кто едва сводит концы с концами. Бедность может ограничивать их во многом, но для упражнений в негативной визуализации она не помеха.
Возьмем человека, чье имущество сводится к набедренной повязке. Его положение могло быть и хуже — если он потеряет повязку. Стоики порекомендовали бы ему учитывать такую возможность. Предположим, он лишился повязки. Пока он здоров, положение опять может ухудшиться — и это тоже стоит иметь в виду. А если и здоровье подкосилось? Тогда он может быть благодарен за то, что еще жив.
Сложно помыслить себе человека, которому хоть в чем-то не могло бы стать хуже. А потому и того, кому не пошла бы на пользу негативная визуализация. Речь не о том, что она делает жизнь тех, кто живет в нужде, такой же приятной, как у тех, кто не нуждается ни в чем. Речь лишь о том, что практика негативной визуализации — и стоицизм в целом — помогает смягчить нужду, тем самым делая обездоленных не такими несчастными, какими они были бы в ином случае.
Подумайте о тяжелой участи Джеймса Стокдэйла (он участвовал в президентской кампании 1992 года вместе с Россом Перо). В 1965 году Стокдэйла, пилота ВМС США, сбили во Вьетнаме, где он пробыл в плену до 1973 года. Все эти годы он испытывал проблемы со здоровьем, терпел убогие условия содержания и жестокость надзирателей. И все же не просто выжил, но вышел несломленным. Как ему это удалось? Главным образом, по его собственным словам, благодаря стоицизму.
Истинный оптимизм
Поскольку стоики то и дело прокручивают в голове самые скверные сценарии, можно подумать, будто они пессимисты. На самом деле легко убедиться, что регулярная практика негативной визуализации превращает их в последовательных оптимистов.
Оптимистом часто называют того, кто видит стакан скорее наполовину полным, нежели полупустым. Но для стоика такой градус оптимизма — лишь отправная точка. Порадовавшись, что стакан наполовину полон, а не полностью пуст, он выразит признательность за то, что у него вообще есть стакан: в конце концов, его могли разбить или украсть. Тот, кто овладел стоической игрой в совершенстве, затем обратил бы внимание, до чего чудная вещь эти стеклянные сосуды: дешевые и весьма прочные, не портят вкуса содержимого и — о чудо из чудес! — позволяют разглядеть, что в них налито.
Упражнение, а не тревога
Не ухудшит ли представление несчастий вашего душевного состояния? Было бы ошибкой считать, будто стоики все время поглощены думами о потенциальных бедах. Они размышляют о них время от времени: несколько раз в день или неделю стоик приостанавливается в своем наслаждении жизнью, чтобы представить, как абсолютно все, что приносит ему удовольствие, может быть отнято.
Кроме того, есть разница между тем, чтобы представлять что-то плохое и тревожиться из-за этого. Представление суть интеллектуальное упражнение, которое можно выполнять, не позволяя включиться эмоциям. Скажем, метеоролог способен целыми днями представлять ураганы, не пребывая в постоянном страхе перед ними. Точно так же стоик представляет несчастья, которые могут произойти, не испытывая от этого беспокойства. Наконец, негативная визуализация повышает не тревожность, но удовольствие от окружающего мира в той степени, в какой не дает воспринимать его как должное.
По материалам книги «Радость жизни»
Обложка поста — pexels.com
