«Что-то странное происходит с девочками в начале переходного возраста. Как самолеты и корабли гибнут в Бермудском треугольнике, так идет ко дну, исчезает „я“ девочек в этом возрасте», — говорит писательница Мэри Пайфер.
Переходный период всегда был сложным в жизни взрослеющего человека, но в Америке начала девяностых проблема приобрела невероятный масштаб. Девочки по всей стране страдали от депрессий, самоповреждений и расстройств пищевого поведения. Джессика Хайндман, автор книги «Скрипка, деньги и „Титаник“», в то время сама была девочкой-подростком. В книге она пытается понять, почему возникла эта эпидемия, и делится своей историей.
Публикуем отрывок из книги. Возможно, он напомнит вам собственные переживания или поможет поддержать тех, кто сейчас переживает то же самое.
Стать лучше других
В одиннадцать лет ты видишь: чтобы тебя ценили окружающие, необходимо много и усердно трудиться, и решаешь делать это лучше остальных. Ты определяешь цели и намечаешь промежуточные вехи. А главная твоя цель — превзойти всех во всем, стать всеобщей любимицей.
В пятом классе ты одна из немногих девочек, умеющих подтягиваться, да и бегаешь быстрее остальных. Нет ни одного школьного предмета, который бы тебе не нравился. У тебя куча друзей, все зовут тебя на дни рождения и пижамные вечеринки. Тебя выбирают вице-президентом школьного совета в средней школе. Ты единственная из класса умеешь играть на скрипке. На танцы в честь Дня святого Валентина тебя приглашают четырнадцать мальчиков, в том числе двое близнецов.
Как корабль в Бермудском треугольнике
Когда тебе исполняется двенадцать лет, мир захлестывает эпидемия расстройств пищевого поведения. Любопытная черта этой эпидемии: ее жертвы, девочки-подростки, принадлежат к среднему классу. Они из крепких, любящих семей, в которых родители уделяют детям достаточно внимания. Еще более странно, что дело происходит в девяностые, когда женщины якобы добились равных прав. Учительница говорит вам в классе: «Упорным трудом вы можете всего добиться». И добавляет: «И девочки теперь тоже».
Но никто не сообщает о том, что у равенства есть цена, что массовая культура уже объявила войну твоему стремительно развивающемуся женскому телу. Теоретически женщина в эпоху равенства имеет все возможности для самореализации, но на деле жизнь в теле женщины означает совсем другое. Ты принадлежишь к первому поколению девочек, чье равенство с мужчинами в политической и гражданской сферах вроде бы утверждено, и с малых лет тебе внушают, что ты можешь стать хоть астронавтом, хоть врачом, хоть президентом США (благодаря упорному труду, естественно). В теории твой потенциал безграничен.
Но с двенадцати лет странное чувство начинает грызть тебя изнутри. Ты понимаешь, что не можешь жить в этом теле — в таком, которое поначалу медленно, а потом все быстрее меняется. Это тело словно чужое, ты не знаешь его, оно тебе не нравится. По каталогу ты себе такое не заказала бы. У тебя появляется новое восприятие себя, и ты уже понимаешь, как будет выглядеть та женщина, которой ты станешь: коротконогая, толстобедрая брюнетка с чудовищными густыми бровями и кривой улыбкой. Ты представляешь себя ею и больше не видишь своего места в мире.
Жизнь в теле означает, что каждая твоя физическая черта будет пристально изученной, каждый сантиметр твоего тела станут разглядывать и комментировать, — источник
Более того, ты не видишь своего места даже в седьмом классе. Таланты, которыми еще недавно восхищались друзья, обаяние, из-за которого тебя позвали на танцы четырнадцать мальчиков, включая близнецов, вдруг становятся неважными. Сколько бы ты ни трудилась, сколько бы ни работала, ты падаешь все ниже по социальной лестнице, в то время как другие девочки — тихони, худые и красивые («невозможно красивые», как написано в журнале «Тин», который ты недавно начала читать, жадно впитывая все советы по использованию косметики) — восходят на самый ее верх.
К середине седьмого класса у тебя не остается друзей. Ты становишься жертвой буллинга со стороны группы мальчишек.
Некоторые учителя замечают твои страдания, но выдают банальное объяснение: «Ты им просто нравишься». Однако даже в свои двенадцать лет ты понимаешь, что это чушь. Ты не нравишься этим мальчишкам. Они унюхали твою растущую неуверенность в себе и набросились на нее, как звери на добычу. Это же девяностые! Эти мальчишки — сами жертвы мифа о красоте.
Когда упорный труд не помогает
С родителями ты это не обсуждаешь, хотя мама все чувствует. Что могли сделать родители девочки, растущей в начале девяностых? Им оставалось лишь смотреть, как целое поколение девочек идет ко дну, пока они беспомощно тянут к ним руки. Мама пытается что-то сказать, подбодрить тебя, найти слова, которые помогли бы тебе удержаться на опасных волнах школьной драмы. Но ты не решаешься на то, чтобы озвучить реальную проблему.
А реальная проблема состоит в том, что ты недостаточно красива. И никогда не будешь достаточно красивой. Ты не можешь сказать об этом, потому что тебе стыдно. Тебе кажется, что твоя проблема неразрешима. Тебе всегда внушали, что все достигается упорным трудом, однако здесь упорный труд не поможет. В журналах, на телевидении, в кино, на школьных мероприятиях ты видишь подтверждение тому, что жизнь недостаточно красивых людей сильно отличается. Она сложнее, в ней меньше возможностей. Всего пару лет тому назад ты о подобном и не подозревала. Но даже если тебе удастся стать красивой, ты точно знаешь: это все равно не поставит тебя в равные условия с мальчишками.
Унылым вечером, в сильный буран, за несколько месяцев до своего тринадцатилетия ты тайком от всех вылезаешь из окна спальни и проходишь больше километра до эстакады. Ты планируешь спрыгнуть с эстакады и какое-то время стоишь, перегнувшись через ограждение, приказывая себе упасть. Но в конце концов отходишь и ложишься в снег, слушая, как с визгом проносятся мимо восемнадцатиколесные грузовики.
Анорексия
В старших классах эпидемия анорексии запускает свои щупальца в тела и умы почти всех твоих знакомых девочек. Она накрывает ваш город токсичным облаком и косит своих жертв: девочки падают без чувств в спортивном зале, на стадионе, в душевых. Их безжизненные тела поднимают с пола, лужайки, кафеля, грузят в скорую и увозят в больницу, а потом в реабилитационный центр. В коридорах шепчутся: «сердечный приступ», «кормят через трубку», «лежит под капельницей». И в полный голос обсуждают, какими способами они пытались похудеть и как можно сделать это эффективнее. В школьной столовой девочки объединяются за столиками и практикуют коллективные ритуалы отказа от пищи, высыпая в свои тарелки по упаковке черного перца.
Ты носишь правильные носки. Завиваешь волосы. Бреешь ноги, подмышки, линию бикини. Умоляешь родителей купить тебе именно такое платье, как в каталоге модной одежды для девочек-подростков, который присылают вам по почте, — источник
Взрослые не верят своим глазам. Они предпочитают не замечать эпидемии или не видеть ее масштабов и угрозы. Они отрицают, что проявления ее не только физические, но и психологические. Голод для них связан с войной. Глупые, неблагодарные подростки не могут голодать, ведь у них сейчас столько возможностей! Девяностые же! Разве не доказано, что девочки способны добиться всего упорным трудом?
Но мы, девочки, хотим добиться лишь одного — стать скелетами.
Есть много различий между девочками с тяжелыми, запущенными случаями анорексии и теми, кто никак не может заболеть, хотя и мечтает об этом; однако объединяет их одно — ненависть к себе. Неспособность примириться с телом, в котором им предстоит жить. Ты неделю живешь на воде и одной кислой зеленой карамельке. Пьешь таблетки для похудения и сироп рвотного корня. Вступаешь во все спортивные команды не потому, что любишь спорт (ты ненавидишь спорт), а потому что надеешься, нагрузив свое мускулистое тело, превратить его в палочку. Просыпаешься на рассвете и идешь на силовую тренировку, выпиваешь одну чашку кофе, не обедаешь, идешь на тренировку по легкой атлетике, бегу по пересеченной местности, футболу, приходишь домой затемно в скверном настроении. От голода кружится голова. Мама приготовила спагетти с фрикадельками, и ты уминаешь две тарелки. Все пропало, ты неудачница. И ощущение от этого провала — две порции спагетти! — хуже любого другого в жизни.
Вместо заключения
Джессике пришлось пройти длинный путь, чтобы вернуть здоровое отношение к себе и своему телу. Низкая самооценка и отсутствие уважения к себе привели ее в труппу Композитора, где Джессика в роли скрипачки участвовала в концертах, которые были липовыми — музыканты делали вид, что играют, хотя музыка была записана в студии.
В книге «Скрипка, деньги и „Титаник“» Джессика рассказывает эту историю с иронией, перемежая размышлениями о том, как всё это стало возможным. Книга читается как художественный роман и вместе с тем заставляет задуматься.
Если же чувствуете, что вам или кому-то из близких нужны практические советы о том, как принять себя и свое тело, загляните в эти статьи: «Как принять себя таким, какой ты есть», «Полежу лицом в пол. Почему зарядка, смузи и самовнушение не помогают» и «Вы родились несовершенными: заблуждения, в которые мы продолжаем верить».
По материала книги «Скрипка, деньиги и „Титаник“»
Обложка поста — unsplash.com
