Наконец это произошло: из типографии приехала долгожданная книга Владимира Торина «Мое пост-имаго». Притягательная смесь городского фэнтези, стимпанка и детектива с элементами гримдарка. Приглашаем прогуляться по Габену прямо сейчас. Принесли отрывок из новинки, в котором познакомимся с доктором Натаниэлем Доу, его племянником Джаспером и погрузимся в водоворот мрачных и таинственных событий.
***
Платформа «Корябб» меж тем, казалось, жила своей привычной жизнью. Тут и там сновали автоматоны-носильщики, толкая перед собой багажные тележки. Пассажиры покидали вагоны с угрюмыми, недовольными лицами — еще бы: кто будет рад тому, что сходит в Габене. Все как обычно… Ничего странного не…
— Разрешите, сэр! — раздалось за спиной, и доктор, вздрогнув, отошел в сторону. Мимо промчались трое станционных служащих.
Доктор Доу не любил спешку и считал, что куда бы то ни было спешат люди, которые не умеют распределять свое время, засиживаются до последней минуты, а потом стараются нагнать то, что от них давно ускользнуло. И лишь официальным лицам при исполнении он мог сделать небольшую поблажку.
Но сейчас именно вид упомянутых лиц — взволнованных и хмурых — подтвердил его опасения: «Что-то случилось…»
Ускорив шаг, Натаниэль Доу двинулся следом. Со стороны могло показаться, что он предельно спокоен, но с каждым оставленным позади вагоном дурное предчувствие в нем крепло все сильнее.
Еще издали доктор увидел столпотворение. Люди сгрудились у вагона «№ 9, второй класс». Натаниэль Доу похолодел: именно этот вагон ему и был нужен.
И пассажиры, и служащие вокзала стояли по пояс в клубах пара и заглядывали в занавешенные иллюминаторы. Люди в толпе шумели и толкались, топтались друг у друга по обуви и тянули шеи.
Доктор Доу ненавидел зевак. И тех, кто просто зевает, и тех, кто праздно толпится, — для него они все были недоумками и бездельниками. Сам он никогда не зевал и не бездельничал. К тому же, по его мнению, чаще всего вместе людей собирало то, что явно не стоило того, чтобы глазеть на это даже поодиночке.
Где-то в глубине людского сборища раздался громкий пронзительный звук — как будто заплакал младенец. Очень назойливый младенец. Доктор Доу придерживался мнения, что если ты несмышленый ребенок, это не является оправданием, чтобы нарушать общественный покой.
Из толпы, волоча здоровенный кофр, выбрался какой-то джентльмен в котелке, обмотавшийся шарфом по самые глаза, чтобы защититься от пара и станционной вони. Пассажир не заметил подошедшего доктора и наступил тому на ногу.
— Про-простите, — глухо проговорил человек с кофром, — я не хотел.
Доктор Доу уже собирался посоветовать этому неуклюжему господину хорошие глазные капли, как тут в толпе кто-то спросил:
— Что там стряслось? Вам видно?
На что ему ответили:
— Говорят, кого-то укачало.
— Да. До смерти, — добавил еще один зевака.
Кто-то умер…
Натаниэль Доу сжал зубы и принялся протискиваться через толпу.
— Пропустите! Пропустите меня! Я доктор!
Изрядно помятый и истыканный локтями, он все же попал в вагон.
Любопытствующие стояли и здесь, заполняя собой все узкое пространство обитого темным деревом прохода. Тускло горели газовые рожки, висевшие в простенках между дверями купе, в вагоне было неимоверно душно и жарко, ко всему прочему в толпе курили, а кто-то надрывно чахоточно кашлял.
— Да пр-р-ропустите вы! — прорычал доктор, пробираясь все глубже в вагон.
Кто-то ткнул его в бок, кто-то потянул за лацкан пальто, еще кто-то выдохнул ему прямо в лицо облако зловонного дыма от папиретки. Доктора посетило острое желание достать из саквояжа ланцет и проложить себе путь с его помощью, как вдруг он увидел впереди знакомый каштановый затылок.
— Джаспер! — позвал доктор Доу.
Мальчик в узеньком черном костюмчике, стоявший у двери в купе, обернулся. Он был настолько лохмат, что казалось, будто у него нет ни бровей, ни ушей. Густые волосы закрывали половину его лица, оставляя на виду лишь один большой карий глаз, тонкие губы и нос торчком.
Было видно, что Джаспер пытался причесаться, он даже галстук повязал — мальчик явно расстарался, чтобы привести себя в приличный вид перед прибытием в Габен. Что ж, вышло у него не очень: по мнению доктора, выглядел он как бродяга, которому сообщили, что через полчаса ему предстоит встреча с судьей. Но чего еще ждать от мальчишки…
Доктор нисколько не удивился тому, что Джаспер оказался в самом сердце этой толчеи: его двенадцатилетний племянник был существом раздражающе любопытным и утомительно прытким — отучить его совать всюду свой нос не смог даже Натаниэль Френсис Доу.
— О, дядюшка! — воскликнул Джаспер. — Пропустите! Мой дядюшка доктор! Пропустите его!
Служащие Паровозного ведомства дали доктору Доу дорогу, и стоило ему протиснуться к племяннику, как он тут же увидел, чтó стало причиной столпотворения.
В обшитом вишневой кожей купе на одном из сидений лежал человек. На пол капала кровь, рука, откинутая в сторону, застыла в судороге. Лицо человека пересекала длинная багровеющая рана, вид которой тут же вызвал у доктора легкое покалывание профессионального интереса.
Большой иллюминатор был задернут тяжелой бордовой шторой, обе газовые лампы светились едва ли не на пределе. В купе находились господин начальник перрона, старший проводник поезда «Дурбурд» и проводник вагона № 9, что явствовало из их медных жетонов. Начальник перрона, коренастый усатый мужчина с пышными бакенбардами, отодвинул проводников в сторону:
— Доктор, прошу вас.
Натаниэль Доу поглядел на племянника.
— Джаспер, с тобой все в порядке?
— Конечно, дядюшка! Тут такое происходит…
Доктор прищурился, изучая живое взбудораженное лицо мальчика. Так и не обнаружив на нем каких-либо признаков недомогания или хотя бы испуга перед увиденным, он повернулся к начальнику перрона и сказал:
— Боюсь, мои услуги здесь не пригодятся. Этому джентльмену нужен патологоанатом и…
— Господин доктор! — взволнованно перебил усач. — Мы сообщили в городскую лечебницу, но близится туманный шквал, и еще неизвестно, как скоро кто-то сюда доберется. Вы, в свою очередь, уже здесь, а я как официальный представитель Паровозного ведомства прошу вас помочь мне разобраться в этой… ситуации.
— Конечно, мой дядюшка вам поможет, сэр! — радостно сообщил Джаспер. — Ведь так, дядюшка?
Доктор Доу нахмурился. Он отчаянно не хотел во все это впутываться, но Джаспер с его длинным языком, кажется, не оставил ему выбора. А ведь он уверил миссис Трикк в том, что скоро вернется. Она очень огорчится, если они не успеют к чаю.
— Я могу рассчитывать на полную свободу действий? — спросил доктор Доу.
— Разумеется!
— Что ж, тогда я бы попросил вас очистить вагон от зевак, сэр. Помимо этого, я хотел бы, чтобы все присутствующие покинули купе. Здесь невыносимо шумно, нестерпимо людно и невероятно тесно.
— Конечно-конечно!
— Начальник перрона повернулся к одному из подчиненных: — Паркер, разберитесь! Очистить вагон! И поставьте кого-то у подножки, чтобы никто не пролез обратно.
Доктор Доу меж тем вручил племяннику зонт и, войдя в купе, поставил саквояж на откидной столик, снял черные кожаные перчатки. А затем словно поднял иглу с граммофонной пластинки, отключив у себя в голове протестующие возгласы изгоняемых зевак, и, надев белые рабочие перчатки, склонился над телом.
Принадлежало оно мужчине сорока — сорока пяти лет. Чуть скругленное лицо обрамляли светлые волосы, спутанные и залитые кровью. У покойного были бакенбарды и кустистые брови. Нос, рот и левый глаз почти полностью отсутствовали.
Доктор достал из саквояжа линеечку и замерил края раны (длина — пять с половиной дюймов, ширина — чуть больше полутора). После чего зажег переносную лампу и через увеличительное стекло взглянул на рану поближе.
Края ее были рваными, в самых глубоких местах белел череп. При этом там, где кожа обрывалась, обнаружилось кое-что весьма странное…
Доктор взял пинцет и, поддев «странное», поместил его в пустую скляночку. Снова взглянув на рану, задумчиво покачал головой: он не понимал, что оставило такие повреждения. Может, осмотр тела даст хоть какие-то ответы?
Покойный был одет в коричневый твидовый костюм-тройку неплохого качества, но, видно, не новый: манжеты потертые, на локтях заплаты. Помимо раны на лице, других повреждений на теле не обнаружилось…
Пока доктор проводил осмотр, служащие Паровозного ведомства обсуждали мертвеца и обстоятельства происшествия.
— Согласно билету, — сообщил проводник вагона № 9, заглядывая в купе из прохода, — пассажира зовут Реджинальд М. Руффус. Сел на поезд он в порту Керруотер, заказывал чай и много-много сахара — я едва ли не весь запас рафинада на этого сладкоежку истратил…
— Кто-то еще ехал в этом купе? — спросил начальник перрона.
— Нет, сэр. Только мистер Руффус.
— Так что здесь произошло?
— Не знаю, сэр. Никто ничего не видел и не слышал.
— Как всегда, — раздраженно произнес начальник перрона. — Где носит этих полицейских?
— Их уже позвали, сэр…
Доктор слушал вполуха. Его заинтересовал исходящий от мертвеца запах… странный запах, обладающий явно лекарственной основой, — вероятно, какая-то мазь.
Он развязал галстук-бабочку покойного, расстегнул пару верхних пуговиц рубашки. На шее обнаружилась едва заметная сиреневатая сыпь — запах шел от нее: судя по всему, этот Реджинальд М. Руффус чем-то ее смазывал.
Доктор Доу принялся обыскивать карманы пиджака покойного в поисках тюбика мази, но нашел лишь носовой платок и пачку жевательного табака «Хюмм». При этом он нащупал завалившийся за подкладку какой-то предмет цилиндрической формы (слишком большой, как для тюбика).
— Кто обнаружил тело? — спросил доктор.
— Я, сэр. — Проводник дрожащей рукой промокнул пот на лбу платком. — Я шел по вагону, сообщая пассажирам, что мы прибыли. Как всегда, согласно инструкции, напоминал, чтобы не забывали вещи и оставляли чаевые. Дверь купе была приоткрыта, и я увидел его… гм… руку… Мне показалось, что пассажир заснул. Тогда я открыл дверь и увидел… увидел…
— Держите себя в руках, Хемфри, — велел начальник перрона.
— Когда вы видели этого человека живым в последний раз? — спросил доктор.
Проводник задумался:
— За десять минут до прибытия. Зашел сообщить ему, что мы вот-вот будем на месте. Он выглядел нетерпеливым и… был жив.
Доктор вывернул карман пиджака покойного, пытаясь достать непонятный цилиндрический предмет, но дыры так и не нашел — очевидно, тот не завалился, а был намеренно вшит под подкладку. Он потянулся к своему саквояжу за ланцетом, чтобы распороть шов, но тут его взгляд упал на пустующее сиденье напротив.
Доктор нахмурился.
— Взгляните, сэр, — сказал он начальнику перрона, и тот подошел.
Кожаная спинка сиденья была вспорота. Длинная кривая прореха начиналась почти у самого окна, доходила примерно до середины сиденья, обрывалась на два-три фута, а затем начиналась снова и тянулась до дверей. Как будто что-то вонзилось в кожу, прошло сверху по какой-то преграде, после чего вернулось на прежний маршрут.
— Поразительно! — начальник перрона недоуменно распахнул рот.
— Сэр, вы не присядете вот сюда? — доктор указал на место посередине, между двумя разрезанными участками, и начальник перрона исполнил его просьбу.
Доктор Доу кивнул — его догадка подтвердилась: и пусть вокзальный служащий занимал чуть больше места, чем требовалось, было ясно, что именно стало преградой для чьего-то немыслимого удара.
— Кто-то здесь был! Кто-то еще! — воскликнул Джаспер, любопытные глаза которого мелькали то тут, то там; неугомонный мальчишка выглядывал из-под рук и из-за спин служащих ведомства, тянул шею и вставал на цыпочки, пытаясь увидеть как можно больше.
По материалам книги «Мое пост-имаго»
Заказать: МИФ / Ozon / Читай-город
Обложка поста — иллюстрация из книги (констебли Бэнкс и Хоппер, которые точно не оставят вас равнодушными)
