В МИФе выходит книга-путешествие по миру славянских демонов и духов. Вы узнаете, кто такой леший и как от него защититься, откуда берутся колдуны и ведьмы, что такое кликушество и как люди превращаются в животных. Ух, невероятно интересно! Поговорили о новинке с ее автором — филологом и фольклористом Владимиром Рябовым.
Русская фольклорная демонология
— Владимир, ваша книга называется «Русская фольклорная демонология». Почему именно так?
— В этнографии и фольклористике демонологией называют ту часть мифологических представлений, которая относится главным образом к духам — хозяевам природного и культурного пространства, к демонам болезней и к неупокоенным мертвецам. Все эти персонажи действуют и вступают в непосредственное общение с людьми «здесь» (в конкретной местности, известной рассказчику и слушателям) и «сейчас» (обычно на памяти трех поколений). В отличие от богов, обитающих в труднодоступных местах, демоны часто живут «по соседству»: в реке, в поле, в лесу или даже непосредственно в человеческом жилище. Соответственно, и контакт с ними можно легко установить, без специального посредничества и сложных ритуалов. «Власть» демонов по сравнению с богами невелика: например, они могут заведовать определенным озером или лесом, влиять на благополучие отдельного человека или семьи. Стоит сказать, что демоны (в том значении, в котором мы будем употреблять это слово) отнюдь не всегда злы или вредоносны. Они часто заключают договор с человеком и честно выполняют условия сделки, бывают благодарны (как севернорусский леший) и даже благожелательны (как домовой).
Леший. Рисунок Евгения Праведникова. Эта и другие иллюстрации — из книги
Второе слово, требующее пояснений, — это «фольклор». В интересующем нас смысле под фольклором подразумевают устные рассказы, вариативно воспроизводящие существующие в культуре стереотипы, схемы или структуры. Проще говоря, материалом книги послужили истории, которые сами рассказчики воспринимают не как собственное творчество, а как общее знание, полученное от других. Даже если главный герой повествования и есть сам рассказчик, его индивидуальный опыт будет вписан в уже существующие представления (например, о том, как выглядит и как ведет себя нечистая сила).
— Какой материал лег в основу этой работы?
— В основном это русский деревенский фольклор, записанный в XIX–XXI веках. Фольклорные тексты, о которых пойдет речь, зафиксированы на огромной территории от Русского Севера до Курской области, от Восточной Сибири до Полесья (исторический регион русско-украинско-белорусского пограничья, включающий районы Брянской и Калужской областей). Фольклорные представления на этой территории имеют много общих черт; при этом в каждой области есть своя специфика. Так, в Полесье знают русалок, которые танцуют гурьбой в ржаном или пшеничном поле. На Русском Севере же словом «русалка» могут называть другого персонажа — голую длинноволосую бабу, которая сидит в одиночестве на берегу реки или озера а при виде человека скрывается под водой. Таких региональных отличий довольно много, и мы будем их касаться в книге.
Фольклор удивительно обширен и многообразен, он включает самые разные тексты: стихотворные и прозаические, короткие и длинные, повествующие про эпическое «давным-давно» или про события, случившиеся на памяти рассказчика. Основой для этой книги будут служить три жанра фольклора: мифологические рассказы (былички), бывальщины и поверья (что есть что можно узнать из книги).
Водяной. Открытка с иллюстрацией Василия Владим
— Почему современный городской житель продолжает верить в то, во что верили его деревенские предки?
— Деревня с ее укладом не так далека от современного горожанина, как может показаться на первый взгляд. Согласно переписи 1959 года большая часть населения СССР все еще жила в сельской местности. Соответственно велика вероятность, что бабушки и дедушки современных горожан на постсоветском пространстве были сельскими жителями и носителями деревенского фольклора.
Конечно, сельский фольклор 1950-х существенно отличался от деревенского фольклора до эпохи коллективизации, однако многие верования проявили замечательную живучесть. В частности, традиционные по своему содержанию рассказы о домовых фиксируются учеными в деревнях и по сей день.
— Эта вера помогает нам или вредит?
— Я не возьму на себя смелость оценивать как «хороший» или «плохой» такой обширный, разнообразный и (чего уж греха таить!) нежно любимый пласт культуры как народная демонология — как фольклорист я констатирую его существование и стараюсь его описать. Скажу лишь одно: если какое угодно явление фольклора продолжает существовать — значит, оно отвечает потребностям тех людей, которые его воспроизводят.
— Как получилось так, что сегодня мы больше знаем об одних фольклорных персонажах, и почти не вспоминаем о других?
— Фольклорные персонажи часто попадают в фильмы и мультфильмы не напрямую, а посредством классической литературы. В эпоху романтизма во всей Европе случился настоящий «фольклорный бум», обращение, как тогда говорили, к «народной поэзии», в частности к демонологии, было неотъемлемой частью «культурного кода» того времени.
Россия вовсе не была исключением — достаточно вспомнить фольклоризмы Пушкина или Жуковского. Таким образом литература стала еще одним каналом, через который лешие и русалки становились знакомы не только крестьянам, но и читающей публике. Конечно, поэты и писатели не ставили перед собой задачу популяризировать всех фольклорных персонажей: каких-то они предпочитали, каких-то отбрасывали.
Крестьянин и домовой. Рисунок Сергея Чехонина. 1922 г.
Начиная с советской эпохи школьное образование стало всеобщим, а многие произведения писателей-романтиков вошли в школьную программу. Включать в фильм или мультфильм персонажа, гарантированно знакомому читающему зрителю-горожанину, было проще.
Помимо простого «узнавания» на основании читательского опыта, сюда примешивались и соображения понятности на уровне бытовых реалий (непросто объяснить кто такой «овинник» или «гуменник» зрителю, который смутно себе представляет гумно или овин), и нравственные (мультфильмы часто рассчитаны на детскую аудиторию, в то время как рассказы об огненном змие имеют отнюдь «недетское» содержание), и идеологические соображения.
— Как сегодня можно объяснить рассказы о том, что люди видели демонов или взаимодействовали с ними?
— Во время чтения лекций или в комментариях к фольклорным текстам, которые я публикую в своем интернет-сообществе, часто встречаются высказывания типа: «пить надо меньше, вот и не будешь чертей видеть» или «это не домовой душит, это сонный паралич, медицинский факт». Я убежден, что в таких высказываниях под видом «здорового скептицизма» скрывается грубая гуманитарная ошибка. Дело в том, что мифология — самобытная сфера человеческой культуры, в которой действуют свои законы. Соответственно, ни мифологический текст, ни мифологический опыт не может быть полностью и без остатка сведен к внемифологической интерпретации, какой бы «наукообразной» она ни была. Объясняя веру в домовых через физиологию или встречу с чертями через биохимию мозга мы только переводим описание реальности с мифологического, непонятного нам языка на более понятный, привычный, рациональный и потому «правильный» язык. Сам по себе перевод не является ошибкой, если учитывать, что смысловые потери при любом переводе неизбежны. Гуманитарным преступлением, на мой взгляд, является колониальный дискурс, в рамках которого мы даем единственно верную «научную интерпретацию» мифологии и одновременно выносим беспощадный приговор «примитивному мышлению дикарей».
И еще один вариант ответа на тот же вопрос: объяснить фольклорные рассказы о встречах людей с демонами можно разными способами. Глобально эти способы можно разделить на две большие группы. В первую войдут объяснения, которые возникают и функционируют в недрах той культуры и мировоззрения, к которым принадлежит рассказчик. Ко второй группе принадлежат любые внешние интерпретации и оценки. Так, деревенский рассказ о том, что в местной школе слышится по ночам страшный вой и скрежет, «изнутри» деревенской культуры может объясняться тем, что школа построена на месте, где в былые времена хоронили самоубийц. Во многих славянских культурах самоубийцы считаются «нечистыми» покойниками, которые не отправляются после смерти на тот свет, а остаются около места своего погребения или гибели и продолжают вредить живым. Человек, не знакомый с традиционной культурой, будет объяснять страшные звуки в школе совершенно другим образом, исходя из собственного культурного багажа. Разумеется, он будет давать принципиально иные оценки и интерпретации как своему опыту, так и рассказам, которые он будет слышать от других людей.
— Как распространялась вера в демонических существ? Почему в разных регионах их описания отличаются?
— Во что верили древние славяне до их разделения на западную, южную и восточную этнокультурные группы сказать затруднительно, хотя ученые и пытаются ответить на этот вопрос. С большой долей уверенности можно сказать, что с самого начала эти верования не были полностью однородными — хотя, определенно, имели некоторые общие черты.
По мере расселения славянских народов на обширной территории, их взаимодействия с соседними народами, под влиянием различных природных и культурных факторов изменения претерпевала вся народная культура, в том числе и фольклорная демонология. Эти изменения постепенно накапливались, каждая группа формировала свое, самобытное «фольклорное лицо».
Так, именно на Русском Севере собрано огромное количество разнообразных фольклорных текстов о лешем. Многие поверья и обрядовые практики, связанные с этим персонажем, специфичны именно для этого региона. В значительной мере это обусловлено, во-первых, природными условиями (соответственно и особенностями хозяйства, быта и его мифо-ритуального оформления), а во-вторых, культурным влиянием проживающих в этом же регионе финно-угорских народов, с их развитой мифологией «духов-хозяев».
Пугающий и притягательный мир славянских демонов и духов — в книге «Русская фольклорная демонология»
А еще заглядывайте в телеграм-канал «МИФ. Культура» — рассказываем о новых книгах и авторах, изучаем главное в истории искусства и вдохновляемся мифами. Будет интересно:)
