Рассказываем об одном из самых популярных ядов — мышьяке, вместе с книгой «Яды: великолепная история человечества». И разбираемся, почему он стал популярен, каковы симптомы отравления этим ядом и как пользовались им коварные и недобросовестные люди.
Мышьяк и семейство Борджиа
Мышьяк можно назвать ядом-рекордсменом: дурная слава тянется за ним из глубины веков. Ученые предполагают, что именно мышьяк мог стать причиной смерти Александра Македонского, Клеопатра рассматривала этот яд, обдумывая самоубийство, а Нерон благодаря ему взошел на римский престол. Мышьяк с древних времен устраняет и создает государей. Латинское название мышьяка — arsenicum — даже связывали с греческим словом arsen, что означает «сильный», «мощный».
В Европе эпохи Возрождения любовь к отравлениям мышьяком принесла печальную известность семейству Борджиа. Во главе его стоял уроженец Испании кардинал Родриго Борджиа, который с помощью ядов проложил себе путь на самую вершину римско-католической иерархии и стал папой римским Александром VI. Вместе с сыном Чезаре и дочерью Лукрецией он экспериментировал с различными составами на основе мышьяка, пытаясь найти самый действенный вариант. Для приготовления одного из таких препаратов требовалось смазать мышьяком требуху из мертвой свиньи и оставить ее гнить. Получившуюся кашицу сушили и перетирали в порошок, затем смешивали с другими тайными ингредиентами, и вот она, кантарелла, — яд, который, если верить легендам, был настолько опасен, что после смерти изобретателей рецепт предпочли уничтожить.
Семья Борджиа, Данте Габриэль Россетти. Источник
Став папой римским, Родриго получил право назначать кардиналов. Должность кардинала считалась очень прибыльной, так как свое личное состояние эти служители культа успешно приумножали за счет продажи индульгенций — официального отпущения грехов, которые покупатель зачастую планировал совершить, как только выйдет из церкви. Когда у кардинала накапливались весьма приличные средства, Борджиа приглашали его на роскошный пир и потчевали ничего не подозревавшего гостя вином, обильно сдобренным кантареллой. Естественно, после этого следовала печальная и шокирующая весть о безвременной кончине церковного сановника, а все его богатство и имущество по закону возвращалось обратно церкви, то есть Борджиа.
Положение Борджиа еще больше укрепилось благодаря трем бракам Лукреции с представителями состоятельных семей, а также назначению Чезаре командующим папской армией. И все же династии не суждено было продержаться долго. Однажды несколько кардиналов должны были отобедать с папой и его родными. Родриго и Чезаре рано пришли домой и распорядились принести бутылку вина. Случайно или нет, слуга взял бутылку, в которую был добавлен мышьяк. Стареющий папа умер, а молодой Чезаре, чувствуя, что их отравили, приказал забить и освежевать мула: в те времена считалось, что обернуться в тушу животного — действенное средство при отравлении ядом. Выздоровление Чезаре, наверное, является единственным задокументированным доказательством эффективности такого лекарства, однако с уходом отца он так и не получил желанного богатства и власти и в 1507 году погиб в мелкой стычке в возрасте тридцати одного года. Лукреции повезло чуть больше. Она раскаялась в своих неправедных поступках и посвятила остаток жизни религии. Что касается мышьяка, он не потерял популярности и через несколько веков после этой истории.
Портрет Лукреции Борджиа, Данте Габриэль Россетти. Источник
Закон о мышьяке
Во Франции конца XVII века богатых родственников, которые имели наглость долго жить, травили мышьяком так часто, что его стали называть poudre de succession — «порошок для наследников». Получение мышьяка из залежей было длительным и трудоемким процессом, поэтому средство стоило дорого и убийства с его помощью оставались прерогативой богачей. Все изменилось с началом Промышленной революции, породившей огромный спрос на свинец и железо. Оба металла добывали из руды, в которой часто содержались примеси мышьяка. Во время выплавки в больших печах при высокой температуре получался чистый жидкий металл, а мышьяк реагировал с кислородом и образовывал триоксид мышьяка, который оседал в виде белого порошка. Его периодически приходилось соскребать с труб, чтобы они не забивались.
Вместо того чтобы выбрасывать этот порошок, его стали продавать как отраву от всевозможных вредителей — тараканов, крыс и бездомных животных, — а также от родственников и тайных любовников. Теперь, когда производство было налажено в промышленном масштабе, стоимость мышьяка упала, и даже бедняки получили возможность с его помощью устранить назревшую проблему. В 1851 году общественность до такой степени озаботилась отравлениями мышьяком — как случайными, так и намеренными, — что британский парламент принял специальный Закон о мышьяке, ограничивавший круг людей, имеющих право его покупать.
Модный цвет
Цианид когда-то послужил основой для берлинской лазури, а мышьяк породил ярко-зеленый краситель, названный зеленью Шееле в честь изобретателя, Карла Вильгельма Шееле. Цвет стал ужасно модным: им окрашивали одежду, обои, леденцы, детские игрушки, мыло. Даже известный немецкий химик Роберт Бунзен, впоследствии прославившийся тем, что придумал горелку Бунзена, не избежал «мышьячной лихорадки»: однажды он возился с соединениями этого вещества и устроил в лаборатории взрыв, из-за которого практически лишился правого глаза и остался наполовину слепым до конца жизни.
Как убивает мышьяк: симптомы отравления
С точки зрения потенциальных отравителей, одним из главных преимуществ мышьяка было то, что врачи часто путали симптомы отравления им с естественными болезнями, особенно если жертва умирала от накопления яда в результате многократного приема маленьких доз. Смерть от мышьяка принимали за смерть от холеры, гриппа и даже простого пищевого отравления — вплоть до XX века все эти беды буквально преследовали человечество.
Первые симптомы острого отравления мышьяком — это расстройство желудочно-кишечного тракта, сильная рвота и диарея. Из-за значительной потери жидкостей человек начинает чувствовать признаки быстрого и тяжелого обезвоживания — сильную жажду и нестерпимую боль в животе. По этой же причине трупы людей, отравленных мышьяком, иногда выглядят слегка сморщенными и изможденными. Рвота и диарея вызваны раздражением покровов желудка, которое можно заметить при аутопсии в виде кровавых ран. Если мышьяк добирается до кишечника, там тоже появляются аналогичные повреждения.
Мышьяк убивает не только при остром отравлении одной большой дозой. Чтобы отправить жертву на тот свет, ей можно долгое время давать мышьяк понемногу, чтобы яд успел накопиться в организме и вызвал хроническое отравление. Такой способ предпочитали те преступники, которые пытались создать видимость смерти от болезни. Во многих случаях так поступали медсестры и супруги: они были очень заботливыми, всегда были готовы помочь — и заодно добавить еще немного яда, пока желаемый результат не даст о себе знать. Низкие дозы не позволяют избежать симптомов: рвота и диарея, а также головные боли, тошнота, головокружение все равно появятся. Из-за прогрессирующего повреждения нервов часто возникают мышечные судороги и паралич, а также нерегулярный сердечный ритм и галопирующий пульс. Ничего не подозревающая жертва может терпеть все это неделями, пока наконец не погибнет от полиорганной недостаточности.
Распространенным признаком хронического отравления мышьяком является гиперпигментация, то есть появление темных пятен на коже, которые могут превращаться в затвердевшие чешуйчатые области — мышьяковый кератоз. При осмотре рук на ногтях видны полосы Месса — белые поперечные линии, направленные параллельно ногтевому ложу.
Причины популярности
Популярность мышьяка в качестве яда объясняется двумя факторами. Во-первых, он хорошо растворяется, а во-вторых, в отличие от многих растительных алкалоидов, почти безвкусен, так что его легко подсыпать в еду, например подмешать в суп или рагу. Однако чаще всего мышьяк добавляли жертве в какой-нибудь напиток: вино, кофе или какао. Одного глотка подготовленной таким образом жидкости вполне
хватило бы для убийства. И тем не менее некоторые люди — в частности жители целой деревни в австрийских Альпах — научились поедать мышьяк в таких дозах, от которых другие отправились бы в могилу.
Мышьяк для шантажиста
В четверг, девятого июля 1857 года, атмосфера вокруг Высокого суда в Эдинбурге была накалена до предела. Толпа ждала вердикта присяжных по делу Мадлен Смит. На кону была жизнь женщины, обвиненной в убийстве. Вердикт «виновна», вероятно, означал бы казнь через повешение. Было широко распространено мнение, что Смит, безусловно, убила своего любовника, однако обстоятельства дела вызывали огромное сочувствие к ней. Многие утверждали, что единственная трагедия здесь заключается в том, что ей пришлось пойти на такое преступление.
Четырьмя месяцами ранее, двадцать второго марта 1857 года, около девяти часов вечера молодой человек по имени Эмиль Л’Анжелье вышел из своего дома в шотландском Глазго. Перед уходом он заглянул к хозяйке и попросил ключ от парадной, так как вернуться собирался очень поздно. Так и случилось. Хозяйка увидела его в два тридцать ночи, но он не воспользовался ключом, а стал колотить в дверь и звонить в звонок. Она открыла и увидела, что жилец схватился за живот от боли. Его сильно рвало, и выглядел он так плохо, что она сочла благоразумным вызвать доктора. Так уже бывало до этого: молодой человек уходил в хорошем здравии, а спустя несколько часов возвращался с больным желудком. На этот
раз все оказалось хуже. Врач прибыл около семи утра и выписал обезболивающее — морфий. Когда спустя несколько часов он вернулся проверить состояние пациента, все было кончено: Эмиль Л’Анжелье был мертв.
История Мадлен и Эмиля
Девятнадцатилетняя Мадлен Гамильтон Смит была дочерью и внучкой известных и весьма состоятельных шотландских архитекторов. Она была старшей из пяти детей и жила в Глазго, в доме на престижной Блитсвуд-сквер. Миниатюрная темноволосая девушка получила образование в Академии юных леди мисс Гортон в Англии, где изучала такие важные предметы, как хорошие манеры и образцовое ведение хозяйства. Вернувшись в Глазго, Мадлен начала выходить в свет. По некоторым свидетельствам, она успевала побывать за ночь на пяти балах и вечеринках.
На одном из таких мероприятий она познакомилась с двадцатишестилетним Эмилем Л’Анжелье и без памяти влюбилась в него. К сожалению для молодых людей, строгая викторианская мораль была против их союза.
Пьер Эмиль Л’Анжелье выдавал себя за француза и изо всех сил пытался источать истинно галльский шарм. Он хвалился родством с дворянами и особами королевской крови, жившими в шато где-то в сердце Франции. Реальность была прозаичнее. Л’Анжелье был родом с острова Джерси. Он был далек от Франции и благородной родословной, а работал мелким клерком на складе с семенами, где ему платили в неделю немногим более десяти шиллингов.
Учитывая, что комната в доходном доме тогда стоила от трех до шести шиллингов в неделю, Л’Анжелье и Мадлен Смит принадлежали к совершенно разным социальным слоям. Несмотря на такую разницу в происхождении — а может, как раз из-за этого, — Мадлен была от Л’Анжелье без ума и начала писать ему любовные письма. Первое послание она отправила из семейной загородной резиденции, а потом, когда вернулась в город, письма полетели туда-обратно, и молодые люди стали договариваться о «случайных» встречах на улице или в магазине неподалеку. В пылу страсти Л’Анжелье сделал Мадлен предложение, и та с радостью сказала «да».
Весь мир против влюбленных
В какой-то момент о романе узнал отец Мадлен. Он запретил дочери видеться с ухажером и приказал написать ему, что между ними все кончено. Та подчинилась отцовскому желанию, однако Эмиля это нисколько не смутило, и он уговорил ее продолжать с ним отношения. Сохранившиеся письма показывают, что она была только рада этому. Несмотря на все запреты, она писала: «Папочка очень на меня сердится за то, что я гуляю с незнакомым ему джентльменом. Но меня не заботит мнение света, коль скоро сердце подсказывает мне, что я не делаю ничего дурного».
Л’Анжелье убедил одну знакомую разрешить устраивать у нее дома романтические свидания. Без сомнения, запретная любовь возбуждала и привлекала Мадлен, и пара два года встречалась тайно. Эмиль хранил все письма Мадлен, а ей приказывал сжигать свои под предлогом, что их может обнаружить отец. Судя по немногим сохранившимся посланиям, месье Л’Анжелье оказался требовательным и властным любовником: он диктовал Мадлен, как ей одеваться, куда ходить, с кем разговаривать. Сама девушка в своих письмах предстает неопытной, неуверенной в себе, отчаянно ищущей одобрения.
Новый кандидат
Несмотря на все тревожные сигналы, в 1856 году пара все еще планировала пожениться. Родители Мадлен не знали, что дочь продолжает недозволенную связь, и решили, что пришло время подыскать ей достойного супруга. Вскоре нашелся и подходящий кандидат — им оказался Уильям Миннок. Он имел ежегодный доход в три тысячи фунтов — в сто с лишним раз больше, чем зарабатывал Л’Анжелье, — и, учитывая стиль жизни Мадлен, явно был более перспективным вариантом. Девушка и сама постепенно поняла, что лучше быть богатой, пусть и замужем за Минноком, чем прозябать с милым Л’Анжелье. Когда Миннок предложил ей руку и сердце, она охотно согласилась.
Что же Л’Анжелье? В его распоряжении по-прежнему оставались все любовные письма Мадлен, в том числе те, которые доказывали «преступную близость» между ними. Когда Мадлен осознала вероятность шантажа, она очень испугалась. Если Л’Анжелье решит ей угрожать и передаст письма новому жениху, это поставит крест на ее репутации.
Чашка какао
Мадлен частенько разговаривала с ухажером через окно своей спальни на первом этаже и холодными вечерами даже угощала его какао. Это натолкнуло ее на мысль о возможном решении всех проблем. Она приобрела у местного фармацевта немного мышьячного порошка. В четверг, 19 февраля, пара, как обычно, беседовала, и Мадлен передала в окно чашку горячего какао. Вернувшись домой, Л’Анжелье почувствовал себя очень плохо: хозяйка видела, как его рвет зеленой желчью. На следующее утро Мадлен вышла из дома, отправилась в аптеку на соседней Сочихолл-стрит и за шесть пенсов купила еще мышьяка, а вечером, как водится, угостила Л’Анжелье какао.
Позже полиция обнаружит дневник молодого человека, а в нем — несколько обличающих записей. «Неважно себя чувствую». «Виделся с Мими [Мадлен] в Салоне… Стало очень плохо». «Не пойму, почему мне так плохо, когда она дает мне этот кофе и какао».
Вскрытие показало, что в желудке молодого человека было просто колоссальное количество мышьяка — почти пять граммов. Еще ни одно убийство этим ядом не совершали такой огромной дозой, и невозможно было даже представить, что столько яда в принципе можно дать жертве незаметно, однако следствию в ходе процесса удалось доказать, что до шести граммов мелкого мышьячного порошка — в сорок раз больше, чем требуется для убийства, — легко смешать в чашке с двумя чайными ложками какао и развести кипятком или молоком, причем никакого постороннего запаха или привкуса у напитка не появится. Мадлен арестовали и отправили в Эдинбург, где должен был состояться суд. Ее обвиняли в «злонамеренном и предумышленном» отравлении Л’Анжелье.
Что стало с Мадлен?
Скандал с добрачными отношениями, потенциальным шантажом, убийством, иностранцем и связью между представителями разных социальных слоев привлек к процессу огромное внимание общественности. Доказательства почти слово в слово перепечатывали во всех крупных газетах Великобритании и даже в Нью-Йорке.
Что касается невиновности Мадлен, пресса разделилась поровну на два лагеря. Сама она не отрицала, что покупала и использовала мышьяк, но утверждала, что по совету дочери одной известной актрисы наносила раствор себе на лицо, шею и руки, чтобы улучшить оттенок кожи.
Среди различных теорий, объясняющих смерть Л’Анжелье, появилась и версия о том, что он был поедателем мышьяка. Как оказалось, он знал, что этот яд используют для повышения выносливости лошадей, и сам принимал его в косметических целях и как освежитель дыхания. Один свидетель даже заявил, что Л’Анжелье накануне своей смерти, в воскресенье вечером, покупал какой-то порошок в аптеке.
Естественно, адвокаты ухватились за эту гипотезу и — впервые в британском суде — прибегли к штирийской защите, так как и жертва, и обвиняемая имели веские причины владеть мышьяком. Присяжные обсуждали обвинение девять дней и пришли к выводу, что убийство «не доказано». По шотландским законам это не означало, что Мадлен невиновна — просто следствие не сумело доказать ее вину без обоснованных сомнений.
После процесса стало ясно, что Мадлен не может оставаться в Шотландии. Вместе с младшим братом Джеймсом она перебралась в Англию, сменила имя — теперь ее звали Лина — и познакомилась с художником Джорджем Уордлом, за которого и вышла замуж. У пары родилось двое детей, Том и Киттен. Лина вела типичный для представителей среднего класса образ жизни и устраивала светские приемы. Все так же склонная к эпатажу, она ввела моду вместо скатерти класть на обеденный стол салфетки под приборы. Нашим современникам это может показаться забавным нововведением, но следует помнить, что в те времена даже ножки пианино прикрывали из соображений скромности. Брак Лины в итоге распался: через двадцать восемь лет они с мужем развелись. Она переехала к сыну в Нью-Йорк и дожила там до преклонного возраста. На момент смерти ей было девяносто три года.
По материалам книги «Яды: великолепная история человечества»
Обложка: unsplash
