«Среди орудий убийства найдется совсем немного таких, которые являются столь же патологически притягательными, как яды».
Разнообразие мира ядов сравнимо лишь с разнообразием мотивов, которые движут коварными отравителями. Профессор в области физиологии и биофизики Нил Брэдбери исследует эти изощренные вещества, которые на протяжении всей истории человечества становились инструментами мести, вершили судьбы мира и повергали в прах монархов — в книге «Яды: великолепная история человечества».
Доктор Бьюкенен, сутенерша и мертвая кошка
Роберт Бьюкенен родился в Новой Шотландии в 1862 году, а в 1886 году вместе с женой и дочерью переехал в Нью-Йорк, где занялся частной медицинской практикой. Переезд из канадской провинции с населением около тридцати одной тысячи человек в город с полуторамиллионным населением наверняка стал для Бьюкенена культурным шоком, однако он в полной мере воспользовался всеми преимуществами жизни в мегаполисе. Респектабельный с виду врач, за пределами профессиональной деятельности он был далек от благопристойности, имел склонность злоупотреблять алкоголем и нежно любил бордели. Одним из таких заведений владела Анна Садерленд, с которой у Бьюкенена завязался роман. К счастью для Бьюкенена, его жена, друзья, знакомые, а главное пациенты не имели ни малейшего представления о его похождениях на стороне.
Как это часто бывает с любовными связями, правда вскоре вышла наружу. Бьюкенен пытался оправдываться, что Анна Садерленд просто одна из его пациенток и он видится с ней из чувства профессионального долга, но жена ему не поверила и летом 1890 года подала на развод. Учитывая события, которые вскоре произойдут, она еще легко отделалась.
Хотя Нью-Йорк 1890-х годов был городом без правил, клиентура доктора Бьюкенена относилась к более благородным слоям общества и без особого энтузиазма восприняла решение доктора назначить владелицу известного борделя администраторшей своего кабинета. Анна Садерленд была примерно на двадцать лет старше Бьюкенена. Она была без ума от своего нового поклонника и даже изменила завещание, сделав его единственным наследником своего состояния. Вдобавок предусмотрительный Бьюкенен убедил ее оформить страховой полис на пятьсот тысяч долларов и, опять же, сделать его единственным выгодоприобретателем.
К огорчению пациентов, кроме того что Садерленд имела сомнительное прошлое, она была грубой и вульгарной дамой. Клиенты начали уходить к другим врачам, а те, кто пока оставался, подыскивали альтернативу доктору Бьюкенену. Поток доходов стал иссякать, а разгульный образ жизни не мог не сказаться на размерах банковских счетов Бьюкенена. Любовница явно превращалась в обузу, и тогда доктор, уверенный в собственной проницательности, придумал решение проблемы.
Утром в пятницу, 22 апреля 1892 года, после сытного завтрака Анна почувствовала себя очень плохо: у нее появились сильные боли в животе, и она не могла держаться на ногах. Когда пришел доктор Макинтайр, ее знакомый, она лежала в постели, мучаясь от боли: голова раскалывалась, было трудно дышать. Проявив все сострадание и сопереживание, на которое он был способен, врач диагностировал истерию и выписал успокоительное. Несмотря на рекомендации доктора, после обеда Анне не стало лучше, поэтому Бьюкенен дал ей несколько чайных ложек лекарства — того самого, которое его жена раньше не захотела принимать из-за горечи.
В семь часов вечера доктор Макинтайр вернулся навестить свою пациентку. Анна к тому времени уже погрузилась в глубокую кому. Пульс у нее участился, дыхание было поверхностное, а кожа — горячая и сухая. Вскоре после этого женщина скончалась, вероятно, из-за «церебрального инсульта» — кровоизлияния в мозг.
Казалось, вместе с Анной ушли и все беды Бьюкенена, который унаследовал ее деньги и имущество и получил крупную страховую выплату. С кругленькой суммой на счету и без вульгарной администраторши жизнь пошла на лад, к тому же бывшая жена — явно более склонная к прощению, чем большинство других женщин в схожей ситуации, — согласилась снова выйти за него замуж.
Однако постепенно правда начала выходить на поверхность. Бьюкенена сгубила пьяная болтливость и бесконечное презрение к Карлайлу Гаррису. У одного журналиста, который собирал в баре всевозможные сплетни, бессвязные разглагольствования Бьюкенена вызвали определенные подозрения. Выяснив, что Бьюкенен был единственным наследником Садерленд и до ее безвременной кончины испытывал серьезные финансовые затруднения, этот репортер связался с полицией и сообщил известную ему информацию. Этого оказалось достаточно для эксгумации тела Анны Садерленд. При вскрытии в печени и кишечнике было обнаружено смертельное количество морфина.
Как же удалось определить уровень содержания морфина в тканях Анны Садерленд? Возможно, вы помните, что для измерения уровня инсулина экстракт из образцов, взятых из ягодиц Элизабет Барлоу, вводили мышам. Аналогичный прием был использован и здесь, только в данном случае экстракт вводили лягушкам и смотрели, какое количество окажется для них смертельным. Следствие подтвердило, что уровень морфина был летальный, однако не обнаружило ключевой улики — суженных, как точки, зрачков. Может быть, Садерленд на самом деле умерла от инсульта? Или Бьюкенен хвастался не зря и действительно сумел скрыть характерный симптом передозировки?
Так или иначе, Бьюкенена арестовали и обвинили в тяжком убийстве первой степени. Суд над ним стал сенсацией — впервые в американской истории обвинение опиралось на судебно-медицинскую экспертизу. Защита утверждала, что смерть от передозировки морфина нельзя считать доказанной, так как зрачки у жертвы были широкие, даже расширенные. Представители обвинения в ответ на это принесли в зал суда бездомного кота и прямо на глазах у присяжных убили бедное животное смертельной дозой морфина. (Мнение кота по поводу этого судебного представления в актах не отмечено.) Затем веки мертвого кота приподняли, показав характерные точечные зрачки, и медленно закапали в глаза животного атропин. Зрачки медленно, но неумолимо начали увеличиваться и в конце концов расширились полностью. Присяжные завороженно смотрели на происходящее со смесью отвращения и мрачного восхищения.
Теория, которую Бьюкенен любил рассказывать своим собутыльникам, оказалась верна: атропином действительно можно скрыть симптомы отравления морфином. К сожалению для самого Бьюкенена, присяжные тоже в этом убедились и 25 апреля 1893 года признали его виновным без оговорки о снисхождении. Судье не оставалось иного выбора, и он приговорил Бьюкенена к смертной казни.
Бьюкенен, потешавшийся над некомпетентностью и глупостью своего коллеги Карлайла Гарриса, провел свои последние дни очень похоже. Для приведения приговора в исполнение его под усиленной охраной отправили в тюрьму Синг-Синг. Все апелляции были отклонены, и до него постепенно дошло, что, в сущности, он оказался ничуть не умнее Карлайла. Расстояние в восемнадцать с половиной метров от камеры до электрического стула он прошел безучастно и молча. На теле преступника закрепили электроды и ремни и скомандовали палачу — «электрику штата» — включить рубильник. Через две минуты Бьюкенен был мертв.
Петля из телеграфного провода
Говорят, что задача адвоката — не столько доказать невиновность своего подопечного, сколько посеять зерна сомнений в умах присяжных. На процессе по делу Джона Тауэлла в дополнение к зернам сомнений защита представила и вполне реальные яблочные семечки.
Джон Тауэлл принадлежал к квакерской общине Лондона и содержал жену Мэри и двоих маленьких детей. Младенческая смертность в ранний викторианский период была крайне высока. Оба сына умерли, а потом — наверное, от тоски и загрязненного столичного воздуха — слегла и безутешная Мэри. Чтобы присматривать за женой в течение дня, Тауэлл нашел привлекательную молодую сиделку по имени Сара. Несмотря на такую заботу, Мэри вскоре умерла, пережив младшего сына всего на несколько месяцев. Едва она оказалась в могиле, Тауэлл закрутил роман с Сарой, и от этой связи родилось двое внебрачных детей. Тауэлл поселил любовницу и новых отпрысков в Солт-Хилле близ Слау — крупного города примерно в тридцати километрах к западу от Лондона. Тауэлл регулярно навещал Сару с детьми и выделял им на проживание целый фунт стерлингов в неделю — сегодня это было бы восемьдесят фунтов или сто долларов. Однако к 1843 году у него начались серьезные финансовые трудности, и даже такая скромная сумма на содержание любовницы заставила его вспомнить максиму Бенджамина Франклина «Сберег пенни — значит заработал пенни». Исчезновение Сары позволило бы Тауэллу сэкономить ни много ни мало двести сорок пенни в неделю.
В канун нового 1845 года Тауэлл приобрел в аптеке две бутылочки кислоты Стила — лекарства от варикозного расширения вен (по иронии судьбы этот препарат делали из синильной кислоты). После этого он отправился на вокзал Паддингтон и сел в поезд в Слау. Перед встречей с любовницей он прикупил в местной таверне бутылочку стаута. То, что происходило в течение следующего часа или около того, остается загадкой, но Тауэллу, видимо, удалось как-то отвлечь Сару и добавить кислоту ей в пиво. Вскоре после этого миссис Ашли, ближайшая соседка Сары, услышала громкий крик и стоны. Выглянув из окна, она увидела, как Тауэлл — она знала его как частого гостя, посещавшего этот дом, — быстро удаляется в сторону вокзала.
Озабоченная миссис Ашли бросилась к Саре и обнаружила, что та лежит на полу и корчится в агонии, а изо рта у нее идет пена. Она сразу же вызвала доктора, но было слишком поздно — смерть наступила до его прибытия. Однако Тауэллу не повезло: доктор был не единственным, кто откликнулся на призыв миссис Ашли о помощи. Преподобный И. Т. Чампниз поспешил на городской вокзал, чтобы остановить убийцу. Увы, преподобный прибежал ровно в тот момент, когда Тауэлл садился в вагон. До вокзала Паддингтон было около часа езды.
Нагнать убийцу было невозможно, а в Лондоне он просто растворился бы в толпе. Тауэлл не знал, что вокзал Слау был в числе немногих, уже оборудованных новейшим электрическим телеграфом. Зато об этом знал его преследователь. Чампниза озарило: телеграмма с описанием примет предполагаемого убийцы будет получена в Паддингтоне задолго до прибытия самого подозреваемого! Вот что он написал: «В Солт-Хилле только что совершено убийство. Подозреваемый взял билет первого класса на поезд в 19:42 из Слау в Лондон. Одет как квакер. Последнее купе второго вагона первого класса». (В системе не было буквы Q, поэтому слово quaker он записал так, как слышится, — kwaker.)
На лондонском вокзале сообщение передали дежурному полицейскому сержанту. Он надел поверх мундира длинное пальто, спокойно дождался, пока прибудет указанный поезд, а потом взял подозреваемого под наблюдение и проследил за ним до самого дома. Убедившись, что тот никуда не денется, сержант отправился с отчетом к инспектору Уиггинзу из столичной полиции.
На следующий день Тауэлл был арестован по обвинению в убийстве Сары Харт с отягчающими обстоятельствами. Благодаря применению телеграфа процесс привлек всеобщее внимание.
Адвокатом Тауэлла был сэр Фицрой Келли, хороший знаток коммерческого права, но не большой специалист в уголовной юриспруденции. Главным доводом защиты было то, что Сара действительно умерла от отравления цианидом, однако не из-за действий Тауэлла, а просто потому, что переела яблочных семечек. Когда сторона обвинения возразила, что для получения летальной дозы бедной женщине пришлось бы съесть несколько тысяч штук яблочных семечек, вся аргументация защиты посыпалась.
Прения продолжались два дня, но присяжным для вынесения вердикта «виновен» потребовалось лишь тридцать минут. Тауэлл был казнен через публичное повешение рядом со зданием суда. Посмотреть на это зрелище собралось более десяти тысяч человек. Лондонцы тогда говорили, что Джона Тауэлла повесили на телеграфном проводе. А что с адвокатом, защищавшим убийцу? Он заработал себе кличку Келли Яблочные Семечки.
Кошмар в Шервуде
Шервуд — небольшой городок у северной границы Литл-Рока, столицы штата Арканзас. Вечером четвертого ноября 1997 года местная жительница по имени Кристина Риггс укладывала спать своих детей, двухлетнюю Шелби и пятилетнего Джастина. Трогательной эта сцена была лишь на первый взгляд. Изображая из себя заботливую мать, Кристина готовилась совершить хладнокровное убийство.
Кристина родилась в 1971 году в Лотоне в штате Оклахома. В детстве она подвергалась психическому и сексуальному насилию и уже к четырнадцати годам много пила, курила табак и марихуану. Несмотря на неудачный жизненный старт, ей удалось не только закончить школу, но и поступить в колледж. Там она получила лицензию младшей медсестры и устроилась в местную больницу Управления по делам ветеранов и, на неполную ставку, в дом опеки. Казалось, все идет к лучшему. У нее даже появился постоянный партнер, но потом она забеременела, а он не захотел воспитывать ребенка и бросил обоих. Сын Джастин родился в июне 1992 года.
Не прошло и года, как Кристина нашла себе нового ухажера. Пара поженилась, и в декабре 1994 года у них родилась дочь, которую назвали Шелби. В 1995 году семья переехала в Шервуд, поближе к матери Кристины, которая должна была помочь присматривать за детьми. Кристина опять устроилась медсестрой, на этот раз в больницу системы Baptist Health. Может быть, со стороны все выглядело неплохо, но семейная жизнь была далека от идиллии. Муж не переносил Джастина, у которого был синдром дефицита внимания и гиперактивности, и однажды так сильно ударил мальчика в живот, что тому потребовалась медицинская помощь. Брак был обречен. После развода Кристина стала матерью-одиночкой с двумя маленькими детьми на руках.
Из-за переедания и недостатка физической активности Кристина растолстела до ста двадцати семи килограммов, тем не менее она продолжала работать и имела достаточно денег, чтобы обеспечить детям еду и кров.
В конце концов депрессия и жизненные неурядицы захлестнули ее, и четвертого ноября 1997 года Кристина решила, что с нее довольно. Ей показалось, что она нашла идеальный способ лишить жизни себя и детей, но убийство пошло не по плану. Начала она с того, что дала обоим детям антидепрессант амитриптилин, который продается под торговым названием Elavil и имеет успокаивающее действие. Дети действительно почувствовали сонливость и улеглись в кровати. Тогда Кристина перешла ко второй части плана и ввела им летальную дозу хлорида калия. Она думала, что смерть будет быстрой и безболезненной, — только не подозревала, что для этого препарат надо вводить особым образом.
Проблема была в том, что Кристина ввела концентрированный хлорид калия прямо в вену на шее Джастина, вместо того чтобы развести его для внутривенной инъекции. Даже в больничных условиях, где для коррекции низкого уровня калия в крови правильно приготовленный раствор хлорида калия медленно подают через капельницу, пациенты часто жалуются на крайне болезненное жжение в венах. У Джастина же неразбавленный, крепкий калий, двигаясь к сердцу, просто уничтожал сосуды. Несмотря на успокоительное, боль была такой сильной, что Джастин истошно кричал в агонии. Кристина в панике схватила другой шприц, который она украла в больнице, на этот раз с морфином. Однако и в этом случае вводить препарат надо было правильно, а поскольку ребенок корчился от боли, мать никак не могла найти вену и сделала инъекцию просто под кожу. В отчаянии она начала глушить крики подушкой — и задушила мальчика, перекрыв доступ кислорода. Потом, уже безо всяких инъекций, она задушила Шелби, аккуратно уложила детей рядом на своей кровати и попыталась совершить самоубийство.
Чтобы повторить путь сына и дочери, Кристина приняла двадцать восемь таблеток амитриптилина, а потом ввела себе в руку хлорид калия. Первая попытка провалилась: вена тут же опала. Из-за ожирения найти другую вену Кристина не смогла, и введенный калий не попал по кровотоку к сердцу так, как она себе это представляла. Тем не менее она упала и потеряла сознание.
На следующий день мать Кристины не смогла попасть в дом и вызвала полицию. Когда дверь взломали, оказалось, что Джастин и Шелби мертвы, а Кристина лежит без сознания рядом с кроватью. Ее отвезли в больницу, а после выздоровления и выписки сразу же арестовали по обвинению в убийстве детей. Тридцатого июня 1998 года всего через пятьдесят пять минут обсуждений Кристина Риггс была признана виновной в двух убийствах первой степени тяжести. Судья приговорил ее к смертной казни — в Арканзасе это был первый за сто пятьдесят лет такой приговор женщине. По иронии судьбы смертную казнь в этом штате выполняют очень подходящим образом — с помощью летальной инъекции хлорида калия.
По материалам книги «Яды: великолепная история человечества»
Обложка: unsplash
