Сегодня, 13 января, отмечают День российской печати. И хотя этот праздник скорее относится к периодике (он приурочен к выходу в 1703 году по указу Петра I первой публичной российской газеты «Ведомости»), я думаю, что все равно это отличный повод посмотреть 10-минутный познавательный фильм 1947 года (правда, он на английском языке) о полиграфии середины прошлого века. Не поверите — технология сохранялась вплоть до середины 1990-х. Даже я успела застать горячий набор и свинцовую верстку. В недалеком еще 1995-м (!) такой способ все еще был в ходу на комбинате «Известия», где я тогда работала.
Немного пояснений.
В докомпьютерную эпоху автору чаще всего приходилось от руки писать, переписывать и править свою рукопись. Затем он отдавал ее машинистке, чтобы та перепечатала ее на пишущей машинке (правда, некоторые справлялись с этой задачей сами). Затем отпечатанную рукопись отдавали в редакцию. Там редактор правил рукопись опять же от руки, и после согласования правки с автором редакционные машинистки снова многократно ее перепечатывали, пока не исправляли все ошибки. И лишь после этого издательский оригинал отправляли в типографию.
Появление персонального компьютера коренным образом упростило и ускорило подготовку текста и избавило авторов и редакторов от груд бумажных черновиков. Теперь автор, cамостоятельно набрав свой текст на компьютере, может попросту отправить его в редакцию по электронной почте. Да и редактор может править рукопись прямо в файле.
Итак, издательский оригинал оказался в типографии. И снова наборные процессы! Текст на сей раз набирали в металле: вручную либо на линотипах — строкоотливных машинах (таких, как в фильме). Набирать вручную означало ставить в так называемую верстатку литеру за литерой, доставая их из кассы, где они были разложены заранее по ячейкам. Это способ Гутенберга, однако он дожил до конца XX в. (правда, применялся в последнее время уже крайне редко). На линотипе, изобретенном в XIX веке, набирать было легче: у него все-таки имелась клавиатура. Но рядом с линотипистом постоянно находилась емкость с расплавленным гартом — свинцово-сурьмяным составом, из которого отливались строки. А это, сами понимаете, для здоровья не просто вредно, а очень вредно. Кроме того, если наборщик делал ошибку, то перенабирать и переливать ему приходилось сразу целую строку — и нередко он снова делал ошибку, уже в другом слове. Можете представить, сколько работы было у корректоров.
Но если набор и сейчас остается клавиатурным процессом (просто перешедшим в электронную форму и полностью переданным автору), то верстка изменилась до неузнаваемости. В фильме вы видели мужчину, который составляет из линотипных строчек и картинок-клише свинцовый прямоугольник будущей книжной страницы. Вот он, тогдашний верстальщик. Правда, не похож на того парнишку, который у вас в соседнем отделе весело тарабанит по клавишам?
В фильме нет ничего про технического редактора (поскольку это издательский, а не типографский работник), но, глядя на металлическую страницу, которую верстальщик 1947 года выравнивает по высоте, бережно постукивая молотком по деревяшке, я вспоминаю об этом специалисте, без которого в докомпьютерную эпоху была невозможна издательская деятельность. Именно техред рассчитывал объем текста в зависимости от размера шрифта и гарнитуры, размер и расположение иллюстраций и таблиц, размещение колонтитулов, ширину полей и все прочее. Только после его расчетов текст набирали — и представьте себе, у хорошего техреда все оказывалось именно там, где он рассчитал. Если же расчет был неверным, то набор нередко приходилось рассыпать и текст полностью перенабирать.
Еще забавно смотреть, как тяжеленные набранные и/или сверстанные полосы возят на тележках по типографии. Сейчас мы просто перекидываемся файлами по электронной почте.
Несколько слов о стереотипировании: чтобы сделать большой тираж и не испортить ту заботливо сверстанную форму, с нее отпрессовывали картонные матрицы, а с них уже делали металлические стереотипы — вы видели в фильме, как их вынимают из чанов. Сейчас этот процесс строится совершенно иначе: нередко форму готовят прямо с файла, без промежуточных этапов.
Что касается собственно тиражирования — здесь пока процессы не столь революционно изменились, разве что приоритет отдается офсету, а не высокой печати. Да еще переплетно-брошюровочные процессы стали автоматизированными, и вы уже не увидите таких женщин-роботов, безостановочно подкладывающих тетрадку за тетрадкой в чрево ниткошвейной машины…
***
В общем, посмотрите кино еще раз. И чтобы для вас оно было немножко овеяно ностальгией, прочитайте стихи Самуила Яковлевича Маршака о процессе книгоиздания. Маршак (если кто не знал) был не только поэтом, но и редактором-книжником, взрастившим целую плеяду детских писателей.
Ну а как делают книги сейчас, мы описывали в серии наших постов об издании «Бизнес в стиле фанк навсегда»:
«Фанки снова в строю»,
«Фанки уже на русском!»
«Фанков отредактировали по полной»,
«Сверстаны и напечатаны».
