История подвига Жанны д’Арк хорошо известна. Но как проходил суд над ней? Процесс возглавлял епископ Пьер Кошон, ярый приверженец английских интересов во Франции. Он должен был обличить девушку как колдунью и провести дело идеально — чтобы никто не смог ничего оспорить и опротестовать. Узнаем о том, как все проходило, из книги историка Игоря Лужецкого «Великие сожженные».
Бумажная книга Электронная книга
Сотня заседателей
Для инквизиционного процесса требуется двенадцать уважаемых местных жителей в роли заседателей. Но это для обычного процесса, где обвиняемый и те самые заседатели живут примерно в одной области и знают друг друга хотя бы немного. Кого звать на эту роль в случае с Жанной? Крестьян из Домреми? Странновато они будут смотреться среди принцев и прелатов. В Бове, от имени которой Кошон собирался Жанну судить, ее никто особо не знал, она там не жила, а только попала в плен. И Кошон делает весьма ловкий ход. Он собирает не дюжину, а более сотни заседателей. И все — один к одному: епископы, аббаты, легисты, богословы, магистры и лиценциаты права. Очень серьезная коллегия, более чем достаточная для суда. Сделано это было не только для того, чтобы показать себя, продемонстрировать, сколько людей отзовется на его призыв, но и для того, чтобы связать их всех общим делом. Никто из тех, кто участвовал в процессе, не рискнет потом сказать, что что-то было не так.
Предварительное следствие
Важный момент: в материалах дела нет никаких документов предварительного следствия. Их искали через двадцать лет, начиная реабилитационный процесс. Но не нашли ни протоколов работы следственной комиссии на родине Жанны, ни составленных на их основе «статей и мемуаров», ни записей свидетельских показаний. Ничего.
Кто-то из исследователей считает, что Кошон не проводил предварительного следствия: Домреми далеко, там арманьяки, дело, в принципе, и так очевидное, а нужно торопиться. Но Жан Фавье, французский историк и крайне въедливый исследователь считал: предварительное следствие было. И документы были. Но они не устроили Кошона. В них не нашлось никакого компромата на Жанну. Сплошные комплименты: характер галльский, связей порочащих не имела, беспощадна к врагам Церкви. И Кошон их просто потерял где-нибудь в районе камина.
Зрителей не пустили
На первом заседании присутствовали не только судьи, но и публика. Весьма многочисленная. Возможно, это было требование англичан, возможно, Кошон хотел всем показать свое торжество — торжество изощренного схоласта над простушкой. Но так или иначе это было последнее открытое заседание. Официально зрителям запретили присутствовать по причине того, что их гомон мешает секретарям. Неофициально — потому что слишком уж хорошо держалась Жанна, слишком часто она ставила своими ответами судей в тупик. Ни Кошон, ни Бофорт не хотели вызвать к ней сострадание. Кроме того, закрытости заседания требовала процедура.
Коварные вопросы и искусные ответы
Однажды Жанну спросили прямо: «Считает ли Жанна-Девица, что благодать Божия пребывает с ней?» Коварный вопрос. Ответь она согласием, ей скажут, что она впала в гордыню. Ответь она отрицательно, значит, она ведьма, которая уверена, что благодать с ней не может быть. Или не ведьма, но просто великая грешница. А если она грешница, значит, голоса, которые ее ведут, не от Господа. Жанна ответила так: «Если да, то благодарение Богу, если нет, то молюсь о том, чтобы она со мной пребывала». Ответы Жанны на допросах можно трактовать как ответы человека, на котором в сию минуту почиет Дух Божий, а можно — как ответы искусного в диспутах схоласта.
Изматывающие допросы
Жанну допрашивают так, чтобы она запуталась и оговорила себя. Один допрос длился по три-четыре часа, иногда в день проходило по два допроса. Строились они по следующей схеме: подозреваемую (обвинение еще не предъявлено) спрашивают обо всем и сразу. Как она покинула Вокулер, что она писала англичанам в Орлеан, с кем она дружила в детстве, что она изобразила на своем фоньоне, где она любила играть в Домреми, как она относится к герцогу Орлеанскому, во что был одет архангел Михаил из ее видений, где она стояла во время коронации Карла, что она сказала своему оруженосцу д’Олону перед тем, как они попали в плен, любит ли Бог англичан — и все в таком духе. И да, вопросы повторялись. Из допроса в допрос, изо дня в день.
Судьи хотели поймать ее на противоречиях, найти нестыковки в ее показаниях. И просто вывести из себя. Но у Жанны была отличная память, и обычно она отвечала, что на этот вопрос уже давала ответ, смотрите в протоколах. Да и ее самообладанию можно было позавидовать.
Жанна д’Арк в плену, допрошенная Анри де Бофортом. Иллюстрация из книги
Ускоренный процесс
Кошону требовалось, чтобы следствие прошло быстро, а Жанна показала себя не с лучшей стороны. А то кто знает, чем дело кончится. Дать ей возможность превратить скамью подсудимых в трибуну и превратить судей в друзей и последователей, ему вовсе не хотелось.
Процесс шел ускоренно, подозреваемую допрашивали ежедневно. В какой-то момент допросы стали совсем уж тайными. Они велись в камере Жанны в присутствии пары судей, нескольких помощников и нотариусов. Дело в том, что многие судьи начали роптать: зачем такой странный метод ведения допросов, почему судья не допрашивает подследственную сам, как того требует процедура? Почему он гонит следствие? После допроса положено день, а то и два посвятить вдумчивому изучению полученного материала. Составить коллегиальное мнение, новый список вопросов и только потом допрашивать дальше. Зачем тут собрали чуть ли не университет легистов и богословов, если им не дают выполнять свою роль?
Пытать не рискнули
Пытать за запирательство перед следствием ее, к слову, не рискнули. Большинство судей высказались против. Кроме того, во время так называемых увещеваний, когда обвиняемому демонстрируют орудия пыток, Жанна под протокол заявила, что заранее отрекается от всего, что скажет под пыткой, так как будет говорить не она, а слабое тело. Да и некрасиво бы вышло: городили такой процесс, созвали столько знающих людей, а признание пришлось выбивать силой. Сплошное посрамление учености.
Подставной священник
Кошон, осудивший Жанну на смерть еще до того, как начался процесс, разрешил себе действовать совсем уж грязно. Среди помощников нашелся некий Луазелер, который согласился сделать для Кошона одну работенку. Он направился в камеру Жанны, выдал себя за прибывшего тайно священника, земляка и единомышленника и разговорил нашу героиню. Однако нотариусы трибунала, которые присутствовали в соседней камере и слышали все через отдушину, отказались фиксировать показания, полученные таким образом. Второго провокатора Кошону найти не удалось. Но какую-то помощь Луазелер ему оказал. Тот регулярно «исповедовал» Жанну, которая не знала, что разговор подслушивается судьей, зато тот, в свою очередь, знал, на что можно будет надавить, а где ничего не выйдет.
Подброшенный костюм
Жанну обвинили в ереси, а еретику предлагали покаяться — с применением различного рода увещеваний, словесных и не только. Жанна подписала отречение. Кто-то видит в этом страх юной девушки перед костром, кто-то — продуманный план побега. В любом случае она приняла волю судей и теперь должна была доживать свой век на хлебе скорби и воде раскаяния. Но судья хотел вовсе не этого. И в одну из следующих ночей произошла поистине грязная история. Ее одежда, женская одежда, была похищена. На месте похищенного платья лежали мужские вещи. А в каменных замках бывает холодно. Да и стыдно ходить раздетой перед двумя стражниками, которые неотступно находятся в камере. И Жанна одевается в свои старые мужские вещи. И это становится вторичным падением в ересь. С известным результатом.
Костер был разожжен. Кошон собрал самых лучших юристов и богословов своего века для того, чтобы показательно и красиво осудить юную провинциалку, но по факту смог сжечь ее только за то, что вместо платья она надела штаны.
По материалам книги «Великие сожженные»
Заказать:
Обложка поста — unsplash.com
