Лиам Фаррелл больше 20 лет работает врачом общей практики в отдаленной сельской местности в Ирландии. Его книга «Вы точно доктор?» — сборник увлекательных историй, где с юмором описаны будни врача и случаи из практики. Публикуем отрывок из главы «Вызовы на дом».
Кровавое месиво на вечеринке в саду
Стоял блаженный, безмятежный летний денек. На голубом небе светило солнце, пели птицы, жужжали пчелы, повсюду слонялись кролики и рогатые козы. Так что экстренный вызов на дом на вечеринку в саду показался мне как нельзя кстати.
Поскольку ситуация была чрезвычайная, а также ввиду того, что иногда я бываю добрым доктором, я бросил все (отложив стопку больничных листов и заявлений на получение паспорта, с тяжелым сердцем, конечно) и немедленно бросился по вызову, остановившись лишь затем, чтобы забрать соломенную шляпу, полосатый блейзер, банку консервированного копченого лосося с огурцом, ржаной хлеб, бутылку «Пиммза» и нанять пару лакеев.
Двадцать лет работы врачом общей практики научили меня, как важно иметь с собой все необходимое.
В саду меня ожидала идиллия: непринужденная болтовня изысканного общества; In a Monastery Garden, играющая фоном на старом граммофоне; далекий гул маленького самолета; звон бокалов с шампанским; жужжание мух; летний вечер. Не хватало только хорошей войны, чтобы проредить рабочий класс, — тогда все было бы почти идеально. Омрачало ситуацию лишь кровавое месиво, ранее бывшее Себастьяном. Из-за фатального сочетания приподнятого настроения и низкого IQ он отоварил сам себя крокетным молотком — очевидно, среди школьников это профессиональная травма.
Несмотря на отвратительное зрелище, которое представлял собой Себастьян, игра в крокет продолжалась с вызывающим спокойствием.
— Послушайте, старина, — сказал прекрасно сложенный пожилой джентльмен с усами, которые имели сверхъестественное (хотя, без сомнения, случайное) сходство со схемой матки и фаллопиевых труб (мой внутренний врач никогда не спит). — Не могли бы вы переместить эту кровавую кучу? Мешает сделать замах.
Вот дух, который сделал Британскую империю великой, подумал я.
Благоухающая духами барышня упала в обморок, но осторожно, чтобы не испачкать платье.
— О, моя дорогая Присцилла, — сказала величественная дама. — Быстрее, доктор, сделайте что-нибудь, и кто-нибудь, принесите мне еще джина, и на этот раз оставьте бутылку.
— Черт возьми, Присцилла, — сказал я, — ты упала в обморок на слизняка.
Исцеление произошло мгновенно.
Зимняя сказка: так это вы чертов врач?
Глобальное потепление — не подарок для врачей общей практики. Оно безвозвратно изменило эстетику зимних вызовов на дом, заветную часть общей практики с того дня, как Асклепий впервые сказал: «Ты уверен, что не можешь прийти в больницу?»
Навсегда канули в прошлое заснеженные холмы, холодные изморози, окаймляющие луга, пышные постели, яркий огонь в печи и горячее виски, большие кружки чая и свежие булочки с пылу с жару — словом, все то, что дядюшка Рэт и его маленький пушистый спутник (о боже, было ли это шоком для Дремучего леса, хотя сейчас все относятся к подобному спокойно) назвали бы домашним уютом посреди зимы, прежде чем выйти наружу. Вызовы на дом тогда были страной чудес.
Поэтому вместо того, чтобы отбивать чечетку во дворе фермы на волшебном поскрипывающем белом ковре свежевыпавшего снега, я шел по колено в грязи, и это была не просто грязь из неорганики. Непременное стадо коров с энтузиазмом поучаствовало в образовании этой смеси, в результате чего получился коктейль из дымящегося зловонного навоза, который заставил бы задуматься даже могучего Геркулеса. «Никаких больше чертовых коров, — сказал бы он, — с Авгиевыми конюшнями покончено. Лучше дайте мне когда угодно Немейского льва».
Я поплелся к двери.
— Итак, преобразило солнце Йорка в благое лето зиму наших смут… — начал я, поскольку немного учености всегда идет на пользу дородному представителю йоменов, но меня прервали. Обычный теплый ирландский прием стал, замечу с горькой иронией, намного холоднее.
— Вы хренов доктор? — спросили меня.
Я осторожно, чтобы избежать недопонимания, объяснил, что я всего лишь обычный врач. Чтобы называться «хренов доктор», требуются дополнительная квалификация и долгие годы усилий в аспирантуре Кембриджского университета, кульминацией чего должен стать сложный выпускной экзамен, в котором самой важной будет, по понятным причинам, устная часть. И только потом вас одарят великолепным дипломом и баночкой противогрибкового крема.
Требования конфиденциальности сведений о пациентах запрещают мне описывать последующую консультацию. Достаточно сказать, что она была короткой и завершилась назначением антибиотиков — просто чтобы показать, насколько я заботлив.
Глобальное потепление или нет, некоторые вещи никогда не меняются.
Незабываемый доктор Фаррелл
— Вы замечательный врач, — сказала она.
Я неловко переступил с ноги на ногу. Мы, ирландцы, скромняги, но это всего лишь видимость, и, на мой взгляд, фраза «вы замечательный врач» недостаточно полно описывала такое чудо, как я. Мне хотелось, чтобы были парад, Микки-Маус, играл духовой оркестр, звезды взбирались по покрытому росой небу, чтобы подсветить мои ноги, пока я проходил мимо, и чтобы на следующий день Анджелина Джоли рыдала у телефона, потому что я ей не позвонил.
— И маленький Джонни тоже считает вас замечательным, — продолжила она.
— У детей есть способность видеть вещи такими, каковы они есть, правда? — выдал я.
— Только одно, — предостерегла она. — Этот наряд может его напугать. Он очень чувствительный.
— Итак, — продолжала она, — если бы вы могли снять костюм, а затем подойти к окну, чтобы Джонни увидел, как вы снова его надеваете, он бы понял, что это старый добрый доктор Фаррелл, а не какое-то чудовище, готовое вырваться из его желудка. Пожалуй, теперь я понимаю: не стоило позволять ему смотреть «Чужого».
Замечательный доктор Фаррелл, которым так легко манипулировать, едва ли мог отказать в такой просьбе и принялся раздеваться. Это был безмятежный летний день, но капризный маленький ребенок показал мне, где раки зимуют. Моя шапочка улетела в соседнюю Лейландию, откуда вылетела стая голубей, щедро выплескивая жидкое возмущение. Одна завязка фартука запуталась в силовом кабеле над головой, раздался шипящий звук, и у меня загорелись волосы. Нагрудная часть фартука хлопнула меня по лицу, в то время как вторая завязка незаметно обвилась вокруг ног. Ослепленный, ошеломленный, испытывая мучительную боль и воняя птичьим дерьмом, я промчался через сад, врезавшись головой в кормушку, которую заботливо приготовил сегодня утром. На меня обрушился каскад семян, орехов и мучных червей, за которым последовала вторая волна голодных синиц, крапивников, зябликов и обезумевшего и дезориентированного дятла (хотя каждому известно, что в Ирландии нет дятлов).
К этому времени вся округа собралась посмотреть, что я буду делать дальше. Мороженщик, почуяв коммерческую выгоду, дребезжа своим вагончиком, подобрался поближе.
К счастью, вмешался проливной дождь, потушив пламя. Я сбросил жалкие остатки защитного костюма и вошел в кабинет, чтобы осмотреть Джонни.
— С тобой все будет в порядке, — сказал я ему.
— А вы кто? — спросил он.
Приключения черной сумки
Моя черная сумка, мой верный спутник на протяжении более двадцати лет. Черный цвет, переходящий в благородный серый, букет старой кожи, тысяча воспоминаний.
Откройте ее, и она, как Тардис (машина времени и космический корабль из британского телесериала «Доктор Кто» — прим. ред.), бросит вызов пространственно-временному континууму, поскольку внутри она намного больше, чем снаружи. Она как часть меня, я могу найти в ней что угодно, даже не глядя — просто роясь и не обращая внимания на риск уколоться затерявшимся скальпелем.
Стетоскоп, сфигмоманометр, офтальмоскоп (для театрального эффекта), термометр, фонарик, блокнот для рецептов — и это лишь самое необходимое. Моя сумка универсальна.
И псевдонабор для трахеотомии — старая шариковая ручка на случай, если кому-то понадобится срочная процедура, после которой Мэг Райан будет спать со мной в знак благодарности (так было в кино, так что это наверняка правда).
Модные алюминиевые игрушки с климат-контролем не для меня. Я предпочитаю винтаж, визуальное подтверждение авторитета нашей древней профессии. А винтаж тяжелее, что тоже может пригодиться.
Сторожевой пес, по-видимому, наполовину овчарка, наполовину гиена, был в бешенстве. Он подпрыгивал и хватался за дверцу машины, забрызгивая окно слюной, — так он волновался от перспективы попробовать плоть семейного доктора.
Я любовник, а не боец, но меня ждал пациент с «ужасной» болью в горле, и нельзя было отрицать свое призвание: иногда лечить, всегда утешать, быть саркастичным, когда это возможно.
Приходит час, приходит док. Если вы не в состоянии переносить жару, прекратите общую практику.
— Поздоровайся с моим маленьким другом, — прорычал я, как можно убедительнее воспроизводя акцент Аль Пачино, размахивая своей надежной черной сумкой, как мечом возмездия, и отбрасывая удивленную собаку в угол скотного двора.
— Отныне зверь не причинит тебе вреда, — провозгласил я миру.
Не знаю, как насчет пациента, но я после этого визита почувствовал себя намного лучше.
По материалам книги «Вы точно доктор?»
Фото на обложке отсюда
