Когда уходит близкий человек, сложно найти слова, которые способны выразить горе. Оливия Поттс попыталась это сделать. Её история начинается с пирога, который она пекла, пока умирала её мама. Оливия, которую полностью подкосила эта потеря, пыталась унять свою печаль и заглушить чувства на работе. А в итоге уволилась и занялась кулинарией.
Книга Оливии «Я справлюсь, мама» — это рассказ человека, который пытается пережить свое горе. Выбрали несколько мыслей из неё. Возможно, кто-то найдет в них отражение своих чувств, а кто-то — утешение.
Я справлюсь, мама
Пирог
Когда умерла моя мама, я пекла пирог. Тогда я еще не была поваром; я вообще не готовила дома, а питалась сэндвичами из кафешек, полуфабрикатами и фастфудом — стыдно признаться, сколько я его съела. На кухню я наведывалась редко, и когда это случалось, то дело обычно заканчивалось осевшими бисквитами, сгоревшим печеньем и жестким рагу. Но недавно у меня появился парень, который очень любил готовить, и мне захотелось его впечатлить. Однажды в выходные он предложил вместе приготовить что-нибудь для друзей. И я подумала: боже, какая ужасная мысль! Но вслух ответила: «Отлично!» Так вышло, что я очутилась на чужой кухне и пекла пирог вместе с парнем, которого почти не знала.
Горе
— Моя мама… умерла?
Мне было так трудно произнести это — физически трудно, — что, когда у меня получилось, где-то внутри словно прорвало плотину. Горе захлестнуло многометровой волной, хлынул по венам адреналин, и я поняла, что сейчас меня стошнит или я упаду в обморок.
Наверное, я напоминала какую-нибудь героиню древнегреческой трагедии — живое воплощение боли.
Самое ужасное первое января в мире
Первые дни после утраты тянутся бесконечно, как жвачка. Перебирать вещи покойного еще рано. Периоды лихорадочной деятельности и принятия решений перемежаются бесконечными чаепитиями и бесцельным сидением. Ни у кого нет плана. Все переживают шок, не знают, куда себя деть. Похоже на самое ужасное первое января в мире.
Снова и снова
Смерть близкого человека возлагает на нас неизбежную обязанность: сообщать о случившемся окружающим снова и снова. Неудивительно, что с каждым разом это становится легче, хотя неловкость так до конца и не пропадает; тебе словно стыдно, и ты извиняющимся тоном произносишь: «Мне очень жаль, у меня плохие новости». Неловкость усиливается, когда ты сталкиваешься с потрясением и печалью окружающих; кажется, что твое горе для них — источник неприятностей. И это приносит чувство вины, от которого ты готова провалиться сквозь землю.
Боль
Бывает, я расстраиваюсь из-за того, что мясо в морозилке заветрилось. Иногда мне кажется, что весь мир рушится, потому что я опоздала на автобус. Конечно, война, нищета и страдания тоже расстраивают меня, но эта грусть глубже и тише. Если человек пережил травму, расстановка сил меняется.
Женщины во всем мире находятся в бесправном положении; людей жестоко убивают; мясо заветривается, а родители умирают. Все эти вещи существуют бок о бок, и боль от них равноценна.
Воспоминания
Мои воспоминания о маме теряли четкость, и меня это раздражало. Все виделось размытым, затемненным, как в сумрачном тумане. Мне по-прежнему все напоминало о ней, но постепенно даже связанных с ней предметов становилось меньше. Брелок в виде серебряного барристерского парика, который она мне подарила, выпал вместе с ключами из дырки в сумке и потерялся; свитер, подаренный на Рождество, сел в машинке. Вскоре после поездки в Кембридж я съездила домой на север и нашла в глубине маминого шкафа тонкий кардиган с леопардовым принтом; от него пахло ее кожей и волосами. Я привезла его домой и завязала в целлофановый пакет. Я нюхала его потихонечку: мне казалось, что чем больше я буду нюхать, тем скорее выветрится запах.
Мое будущее в моих руках
Горе меняет людей, хотят они того или нет. Изменения проявляются не только внешне, например в ухудшении здоровья и резкой потере веса. Горе расшатывает отношения, прежде казавшиеся прочными, как стена, а кого-то, напротив, побуждает создать семью. Кого-то смерть заставляет хвататься за жизнь с утроенной силой, «срывать розы, пока можно». Такие люди вдруг ставят себе цель пробежать марафон или совершить кругосветное путешествие. Другие обращаются к религии или, наоборот, теряют веру.
Мой мир потерял определенность. Меня переполняло до сих пор неведомое чувство, одновременно парализующее и волнующее: я осознала, что мое будущее в моих руках.
Хранители памяти
Когда умирает близкий человек, с ним уходят не только его собственные мысли и воспоминания, но и частицы нашей памяти. Мы можем не отдавать себе в этом отчет, но в нашей жизни люди часто играют роль свидетелей. Без свидетелей — тех, кто может сказать: «Да, я тоже помню, как это было, а ты помнишь, когда?..» или «Нет, все было совсем не так!» — память начинает подводить нас. Без мамы моя память местами истончилась, как марля; мне уже было не удостовериться в истинности воспоминаний, на них пришлось навесить ярлык ненадежных. Но у меня оставалась Мэдди и другие свидетели моей жизни: Рут, Сюзи, Кэрис, Стеф. Они хранили частицы моей памяти. И я хотела видеть их рядом.
Я просто скучаю
Почему вам грустно, когда вы думаете о матери? — однажды спросил Джон.
Я растерялась. Я так привыкла запрещать себе думать о ней, не тревожить больное место, что искренне не понимала, как подступиться к ответу на вопрос. Печаль тяготила меня, но ее причину я зарыла так глубоко, что даже не знала, где начинать копать. Я молчала. Джон терпеливо ждал.
Тогда я вспомнила, как мы с мамой сидели рядом на диване. Как созванивались каждый день. Вспомнила ее бутерброды с ветчиной и помидорами, лучше которых не было в мире. Я думала о том, что мама всегда была на моей стороне, что бы ни случилось. И обо всем, что она пропустила; и обо всем, о чем мне хотелось ей рассказать. Мне было очень трудно говорить, но наконец я ответила:
— Я просто очень по ней скучаю. — И заплакала, по-настоящему, не пытаясь сдержаться, не стесняясь. Впервые я плакала на глазах у другого человека. А мой ответ был очевидным. Просто я никогда не произносила эти слова вслух.
По материалам книги «Я справлюсь, мама»
Обложка отсюда
