Диана Вриланд — яркая звезда на аллее славы глянцевой журналистики. Она отдала 50 лет жизни моде: сначала четверть века проработала редактором в Harper’s Bazaar, а потом возглавила американский Vogue и сделала его самым влиятельным журналом.
Диана обладала феноменальной страстностью и дисциплиной, стальной волей и безупречным вкусом. В книге D. V. она со свойственной ей самоиронией описывает свою блистательную жизнь. И делает это так легко и остроумно, иногда немного отвлекаясь, как будто вы разговариваете с подругой на кухне. Чай уже давно остыл, а вы не можете остановиться.
D. V.
Продукт Британской империи
Я росла при зарождении стольких явлений. Тогда еще существовала Британская империя. Я — продукт империи. Едва ли хоть кто-то осознает, каким богатством мы обладали.
Мне не дали систематического образования. Я первая, от кого вы это слышите. Но семья обеспечила нам с сестрой самые невероятные впечатления.
Моя девичья фамилия — Dalziel, которая произносится как Диэл и на древнем гэльском означает «бросаю вызов». Это обо мне. — Источник.
Мне повезло — родители очень любили нас. Породистые, богемные, обожающие удовольствия привлекательные парижане, они жили в переходный период между эдвардианской эпохой и современным миром. Деньги, казалось, не имели для них никакого значения, и родители блестяще справлялись с тем, чтобы окружить нас — не ради нас самих, а потому что сами вели такую жизнь — удивительными людьми и событиями.
Сергей Дягилев
В нашем доме бывали потрясающие личности. Ирен и Вернон Кастл. Нижинский приходил вместе с Дягилевым. Не скажу, что он произвел на меня впечатление, но я видела его — и получила о нем представление. Зато Дягилев был выразителен. С прядью седых волос среди черной гривы, он надевал шляпу совершенно изумительным образом.
Колорит, экстравагантность, характер, волнение, страсть, стук, звук, треск… Этот мужчина расщепил атом! Его влияние на Париж оказалось всеобъемлющим.
Танцы и дисциплина
Меня забрали из Брирли и отправили в танцевальную школу, которую я обожала. Только в такой школе я могла учиться. Мне преподавали русские: сначала Михаил Фокин, единственный императорский балетмейстер, навсегда покинувший Россию, а затем Шалиф.
Он был зверем. Ставил вас у станка, помещал трость под вашей ногой, и если вам не удавалось поднять ногу достаточно высоко — бил! Однажды он разорвал мне ногу в клочья — все связки. Так случилось. Восемь недель я была прикована к кровати с поднятой ногой. Он же воспринял это как пустяк. Но он обучил меня безусловной дисциплине. И она помогала мне твердо стоять на ногах всю мою жизнь — ведь это навсегда!
Книги
Для меня книги, которые я прочитала, — это подарок. Ничто не повлияло на мою жизнь так сильно, как книги. Подлинная значимость моей юности, под которой я подразумеваю первые годы своего замужества, состоит в том, что я полностью посвятила себя познанию. С тех пор как я вышла замуж в восемнадцать и до того, как начала работать в 1937 году, а это двенадцать лет, — я читала. Мы с Ридом читали друг другу вслух, и это было волшебно.
С самого начала в плане чтения для меня существовало несколько констант. На первом месте — русские авторы.
Толстой! Толстой, конечно, всегда был любимым писателем. Когда я представляю, как Наташа из «Войны и мира» только что увидела поцелуй юных леди и мужчины, между которыми определенно что-то назревало, а затем вместе с молодым офицером оказалась в зимнем саду, где сжала его руку… Я точно знаю, что было на ней надето. Этот наряд теперь известен как «платье Наташи Ростовой». Где очутилась бы мода без литературы?
Япония — другая константа. «Повесть о Гэндзи» и «Записки у изголовья» Сэй Сёнагон стали для меня олицетворением Японии с тех пор, как я впервые прочла их, а затем перечитывала в Олбани и Риджентспарке. Это мой культ.
Harper’s Bazaar
Вскоре после нашего возвращения в Нью-Йорк в 1937 году мне предложили работу. Я приехала недавно. Пробыла здесь всего полгода и распоряжалась деньгами так, как некоторые алкоголики распоряжаются бутылкой скотча. В Нью-Йорке совершенно невозможно удержать деньги в руках. После Лондона этот город оказался очень дорогим. Кармел Сноу, которая была редактором Harper’s Bazaar, увидела, как однажды вечером я танцевала в отеле St. Regis, и наутро позвонила мне. Она сказала, что любовалась моим нарядом (на мне было белое кружевное платье Chanel с болеро, а в волосах — розы), и спросила, не хочу ли я работать у нее.
Диана Вриланд и главный редактор Bazaar Кармел Сноу. — Источник
— Но, миссис Сноу, — ответила я, — за исключением бельевого магазинчика в Лондоне, я нигде не работала. Я в жизни не бывала в офисе. И не одеваюсь раньше обеда.
— Но, кажется, вы много знаете об одежде, — заметила Кармел.
— Это так. Я посвятила многие часы тщательному обдумыванию своих комплектов.
— Хорошо, тогда почему бы вам просто не попробовать, чтобы посмотреть, как оно пойдет?
Vogue
Пришедших ко мне парней из Vogue — Пэта Пацевича и Алекса Либермана — я внезапно надумала выслушать. Они хотели забрать меня к себе. Я сказала:
— Послушайте, мне все здесь нравится. Мне нравится место, которое я занимаю. Вам придется предложить мне очень много.
— Мы предлагаем тебе луну и грош, — ответили они и в итоге это сделали. Мне дали огромную зарплату и возможность безлимитных расходов на служебные нужды, а еще поездки в Европу, когда бы мне туда ни захотелось.
Вот на что они меня подцепили. Для Harper’s Bazaar на модные показы в Париж ездила Кармел Сноу. Я же повидала достаточно Америки, и меня снова тянуло в Европу. Поэтому я перешла в Condé Nast, в Vogue.
Поскольку я никогда не провожу собрания, никогда не хожу на собрания и не знаю, что делают на собраниях, я обходилась просто большим черным рабочим столом. — Источник.
Сомневаюсь, что кто-либо когда-то оказывался в лучшем месте в лучшее время, чем я, пока являлась редактором Vogue.
Что еще
Подпольные бары во время «сухого закона», спектакли и коронации, Париж, Лондон, Нью-Йорк, Япония, Тунис и даже Россия, английские и шотландские дворцы и французские бордели. После рассказов Дианы вам захочется там остаться. Везде.
Вы влюбитесь во всех друзей Дианы Вриланд — от Джека Николсона до Коко Шанель, от Сергея Дягилева до Иды Рубинштейн, от герцога Виндзорского и Уоллис Симпсон до «дам полусвета». Вы начнете различать цвета, о которых прежде не имели понятия. Устанете смеяться и смахивать со своих рук мурашки.
В книге вас ждут:
- 30+ глав, впервые изданных на русском языке.
- Показы Баленсиаги и история появления Chanel № 5.
- Встречи с актерами, манекенщицами и королевскими особами.
- Визиты и званые ужины в лучших домах и ресторанах Парижа, Лондона и Нью-Йорка.
- Закулисье модного бизнеса и глянцевой журналистики.
Жизнелюбивая, энергичная и бескомпромиссная Диана Вриланд всегда шла своим путем и не боялась делать амбициозные и необычные съемки, обложки и выставки, благодаря чему по сей день остается самым легендарным глянцевым редактором всех времен.
