Чаще всего мужчины и женщины находили утешение в том, что есть объяснения миру, по сути своей загадочному, причем загадочность его обычно проявлялась в чем-то ужасном: ялик с десятком гребцов исчезал под водой где-то между причалом и массивным, стоявшим на якоре кораблем, груженным бочками со специями, контейнерами с порохом и ящиками с оловянной посудой, фарфором и текстилем. Тот ялик исчез безвозвратно. Только что моряки в доках отлично его видели. И вдруг небо закрыли тучи, полил дождь, и лодка не вынырнула из бурунов и пены, а тела так и не нашли.

И позднее не нашли.

— Мэри, мужчине нужно мясо. Ты забыла об этом?

— Томас, прошу тебя.

— Я задал тебе вопрос, — сказал он. Он говорил размеренно, отчетливо произнося каждое слово, но больше не пытался скрывать свое неудовольствие. Он прищурился. — Ты успела позабыть, что мужчине необходима сытная пища, чтобы выполнять работу, назначенную Господом?

— Конечно, я не забыла. Я просто подумала...

— Подумала? В этом твоя проблема: ты вечно думаешь и никогда ничего не делаешь. Твой ум все равно что... Что?.. Все равно что... сыр. Он даже мягче, чем у большинства женщин.

— Томас, не надо.

Другие мужчины обращаются со своими женами так же, как Томас с ней? Она знала, что нет. Ей лишь непонятно, ведет ли он себя так только из-за своей склонности к возлияниям в тавернах (и дома) или тому есть более веская причина. Он презирает ее потому, что она пустоцвет? И на самом деле считает, что она тупая и что с помощью насилия он просто учит ее уму-разуму? Скрыта ли истинная причина в нем или — что, возможно, хуже — в ней?

— Кэтрин, скажите нам, — спросил губернатор, — замечали ли вы за Мэри Дирфилд признаки одержимости?

— Я не уверена, — сказала девушка.

— Вы не уверены? Одержимость проявляется довольно явственно. Вы когда-нибудь слышали, чтобы она пронзительно вопила, видели, как она рвет на себе волосы?

— Нет, сэр.

— Вы видели, чтобы с ней случались припадки?

Кэтрин покачала головой, и Мэри подумала, как легко та могла бы сейчас солгать.

У них с Томасом уже был комплект из двух больших двузубых вилок для мяса, одна из которых, конечно же, была серебряной. Но эти маленькие вилочки с тремя зубчиками? Она слышала про эти трезубые приборы и знала, что это инструменты Дьявола. Пока она раздумывала над тем, как намекнуть на это матери, та уже поняла, что на уме у дочери, положила кружево цвета слоновой кости на стол, чтобы Мэри и Кэтрин могли им полюбоваться, и сказала:

— Губернатор Уинтроп купил себе такую вилку, дитя мое.

— Несколько лет назад матушка Хальселл обвинила своего мужа в том, что он позорит свою честь с Эстер Лаг и предается греху с другой женщиной. Лично я поверил ее обвинениям. Но суд постановил, что Джордж имеет право и дальше обладать своей женой, какие бы прегрешения он ни совершил. Они до сих пор живут вместе.

— Вероятно, она очень несчастна, — заключила Присцилла.

— Скорее всего.

— Я видела тебя с тем мальчиком, — сказала Бет и пренебрежительно махнула рукой на слугу с яблоками, который уже перешел улицу и направлялся дальше по своим делам. — Насколько хорошо ты его знаешь?

— Я только что узнала его имя!

— Вы как будто очень хорошо знакомы.

— Он испугался, как бы меня не задавила повозка.

Бет вздохнула и перевела взгляд на океан.

— Выглядело все это совершенно иначе.

— В луже воды прямая ветка кажется кривой. Тебе это известно. То, что ты видела...

— Я уверена, что ты говоришь правду, — продолжала Бет, перебив ее, и было очевидно, что она не поверила ни единому слову Мэри. — Я просто на взводе из-за Уильяма. Но уверяю тебя: люди начнут болтать, если будешь и дальше вести себя подобным образом. Нам известно, что сейчас произошло. Любезничать с этим пареньком? Я очень советую тебе быть благоразумнее, если не хочешь опозорить Господа, твоего мужа и свою семью.

Она знала, что должна слушать; она должна сосредоточиться, потому что от этого зависит ее будущее, но она не могла. Больше не могла. Это безумие. Кэтрин утверждала, что она пыталась убить ее брата, матушка Хауленд утверждает, что она хотела его соблазнить. Одно противоречило другому, на деле оба утверждения были ложными. Однако ее мысли обратились к загадке зубьев Дьявола и ее бесплодию. Мэри подумала о своих ночных потребностях. Она знала, кто она; она знала, кто она. Да, матушка Хауленд преувеличивала — то ли из заблуждения, то ли намеренно. Но разве это важно? Она смотрела прямо в ее душу.