Сестры Сун вошли в историю как самые влиятельные женщины Китая. Их тройная биография подробно изложена в книге «Старшая сестра, Младшая сестра, Красная сестра».
Младшая из сестер, Мэйлин, была женой генералиссимуса Чан Кайши, председателя Национального правительства Китайской Республики. В течение двадцати двух лет, пока Чан Кайши был у власти, Мэйлин исполняла роль первой леди страны. Однако ее жизнь была отнюдь не лишена тревог и волнений. Мэйлин не смогла выносить ребенка и осталась бездетной. А ее мужа то и дело преследовали наемные убийцы, двое из которых однажды ночью пробрались прямо в спальню супругов.
Старшая сестра, Младшая сестра, Красная сестра
Выбрали несколько отрывков из книги, которые описывают жизнь мадам Чан Кайши.
Дворец Мэйлин
В 1932 году Чан Кайши преподнес Мэйлин необычный подарок — гору, превращенную в ожерелье. Драгоценным камнем в подвеске этого ожерелья была великолепная вилла с крышей из черепицы, покрытой изумрудно-зеленой глазурью.
Вилла располагалась на склоне Горы пурпурного золота (Цзыцзиньшань). Длинные ряды французских платанов, окаймлявших подъездную аллею до ворот виллы, служили цепочками ожерелья. Листья платанов отличались по цвету от листвы соседствовавших с ними местных деревьев, а осенью, когда платаны приобретали необычный желтовато-багряный оттенок, этот контраст был особенно эффектным.
Во время полета на личном самолете Мэйлин открывался потрясающий вид на подарок супруга. Гладкая зеленая черепичная крыша ее виллы искрилась и сияла, подобно гигантскому изумруду.
Подарком, который Чан Кайши преподнес жене в 1932 году, стало «ожерелье», созданное на горе. «Драгоценный камень» в подвеске — прекрасная вилла, известная под названием «Дворец Мэйлин»
Бóльшую часть Горы пурпурного золота, красы и гордости Нанкина, занимал мавзолей Сунь Ятсена. Чан Кайши построил виллу в качестве «резиденции главы правительства националистов», когда возглавлял его. После ухода Чан Кайши в отставку вилла не перешла к новому председателю правительства, а осталась в распоряжении генералиссимуса.
Чан Кайши надеялся, что благодаря этому «ожерелью» его жена будет больше времени проводить с ним в Нанкине. Мэйлин предпочитала жить в Шанхае и в Нанкин приезжала неохотно. Столицу она называла «просто деревушкой с единственным так называемым проспектом» и примитивными домами без удобств. Но Чан Кайши обязан был находиться в столице. Он скучал по жене и говорил, что чувствует себя «спокойно» лишь тогда, когда, просыпаясь среди ночи, видит ее, спящую рядом.
На волоске от смерти
Несколько раз жизнь Мэйлин висела на волоске. Однажды ночью в полевом штабе Чан Кайши в Наньчане Мэйлин разбудили звуки выстрелов, доносившиеся со стороны городской стены. Это была неожиданная атака партизан-коммунистов.
Свадьба Мэйлин и Чан Кайши, декабрь 1927 года
Мэйлин быстро оделась и начала «отбирать те бумаги, которые ни в коем случае не должны были попасть в руки врагов. Я положила документы поближе к себе, чтобы сжечь, если нам придется покинуть дом. Потом я взяла свой револьвер, села и стала ждать, что будет дальше. Я слышала, как мой муж отдавал охране приказ встать в оцепление, чтобы мы могли прорваться с боем, если нас на самом деле окружили коммунисты».
Страха она не испытывала. «Я думала лишь о двух вещах: о документах, содержавших сведения о передвижении и расположении наших войск, и о своей решимости застрелиться, если попаду в плен». Нападение удалось отбить, «и мы снова легли спать».
«Работа для Китая»
Одной из своих задач Чан Кайши считал возрождение нравственно-этических норм старого Китая, в которых главное место отводилось верности и чести. Весной 1934 года он дал старт «движению за новую жизнь».
Мэйлин целиком посвятила себя этому делу, хотя для нее движение имело несколько иной смысл. Во время поездок с мужем по центральным районам страны она впервые в жизни увидела настоящий Китай. Словно иностранка, выглянувшая из-за позолоченных ширм Шанхая, Мэйлин увидела Китай грязным, вонючим, захламленным и агрессивным. Мужчины расхаживали полуголыми. Мальчишки и даже взрослые мочились на углах улиц. Китай предстал перед Мэйлин «старым, зачуханным и отвратительным». Она отмечала, что «прогулка по многолюдным и неопрятным улочкам города где-нибудь в глубинке беспокоит ее сильнее, чем опасности полета в условиях плохой видимости».
Супруги договорились, что «движение должно начаться с простых задач и продолжится более сложными… от практических вопросов к идейным». Прежде всего они попытались объяснить населению, как следует себя вести. Мэйлин утверждала, что «если человек неряшлив и неопрятен в своем внешнем облике… он так же небрежен и в мыслях».
Мэйлин и Чан Кайши во время медового месяца.
Проехав по разоренным городам и селам, увидев брошенные земли, генералиссимус принялся объяснять простым китайцам, что путь в лучшее будущее — это соблюдение ряда указаний, например: «не издавайте звуков во время питья и пережевывания пищи», «не кричите и не смейтесь громко в ресторанах и чайных», «следите за осанкой», «не плюйтесь». Кули запретили ходить с обнаженным торсом. Людям полагалось застегивать рубашки на все пуговицы. Пешеходов призывали «держаться левой стороны улицы» (остряки шутили: «И что же теперь, правой стороне пустовать?»).
«Движение за новую жизнь» стало любимым детищем Чан Кайши и его жены и стратегически важным элементом внутренней политики режима. Это движение представляли как средство от всех бед, как залог процветания страны. Столь громкое утверждение было в корне неверным, хотя никто и не стал бы отрицать, что приличия, порядок и хорошее воспитание обязательны для цивилизованного общества.
Для самой Мэйлин «движение за новую жизнь» оказалось судьбоносным: «Уныние и отчаяние — теперь это не про меня. Я уповаю на Того, кто способен совершить любые деяния».
Смелость воина и чуткая душа поэта
Этот совместный проект сблизил Мэйлин с мужем как никогда прежде, их чувства друг к другу воспылали с новой силой. На Рождество 1934 года супруги улетели в провинцию Фуцзянь, проделав путь длиной более пятисот километров. Там их повезли в один из горных районов Восточного Китая.
Их путь проходил по военной дороге, для строительства которой тысячи рабочих снимали каменные глыбы с боков высоких утесов, пользуясь примитивными ручными инструментами. Иногда супруги Чан «ехали в машине по самому краю дороги, и достаточно было отклониться чуть в сторону, чтобы рухнуть с обрыва».
Мэйлин писала: к концу поездки «мой муж начал корить себя за то, что подверг меня такому риску». Мэйлин заверила его, что угроза ее собственной жизни ничего для нее не значит и она всецело поглощена прекрасными пейзажами вдоль дороги. Многочисленные горные склоны заросли елями «с их рождественской зеленью, которую тут и там оживляли… ярко пламеневшие кроны одиночных тунгов».
Чан Кайши и Мэйлин обедают под портретом генералиссимуса, начало 1940-х
В канун Нового года супруги отправились на прогулку по горам и остановились полюбоваться молодым сливовым деревцем, сплошь усыпанным белыми цветами. В китайской литературе дикая слива мэйхуа — символ стойкости: она зацветает в разгар зимних холодов. Чан Кайши осторожно отломил несколько веточек с цветами и унес с собой. Вечером, когда в доме зажгли свечи и супруги сели ужинать, он поставил бамбуковую корзиночку с ветками сливы на стол. Бутоны источали тонкий аромат. При свечах веточки с цветами отбрасывали на стены тени, словно кто-то написал их смелыми мазками. Корзинку с веточками сливы Чан Кайши преподнес Мэйлин в качестве новогоднего подарка. Растроганная, она написала: «Мой муж наделен смелостью воина и чуткой душой поэта».
По материалам книги «Старшая сестра, Младшая сестра, Красная сестра»
