Ее окружали художники, музыканты, поэты — и каждый был ею очарован. Ее обожал Кокто, Бебе Берар и Пикассо, который, прихватив свою последнюю любовницу, ездил по Парижу в ярко-желтом автомобиле «испано-суиза» с нарисованными на кузове серпом и молотом. И Коко была частью этой богемы.
Коко Шанель стала заметной фигурой в своем окружении — в парижском обществе — исключительно благодаря своим уму и вкусу. «Она имела великолепный вкус и была неотразимой. Совершенно», — вспоминает ее подруга, легендарный главный редактор американского Vogue Диана Вриланд. В своей книге D.V. она рассказывает о дружбе с этой яркой и загадочной женщиной — мадемуазель Коко.
Знакомство
Я подружилась с ней в середине тридцатых, и тогда Коко невероятно хорошо выглядела. Яркая, с загаром цвета темного золота, с широким лицом и фыркающим носом, точно миниатюрный бычок, со щеками цвета дюбонне. До войны она жила в доме на улице Фобур-Сент-Оноре. У нее был огромный сад с фонтанами, красивейшие гостиные с окнами, выходящими в этот сад, и порядка пятидесяти четырех коромандельских ширм, превращавших комнаты в причудливые очаровательные аллеи. Там Коко принимала весь свет.
Селянка и гений
Показы своих коллекций она смотрела с вершины зеркальной лестницы. Стояла там, полусогнувшись, в одиночестве, а когда вы поднимались к ней после показа, она точно знала, что у вас на уме.
Она была необычайной. Квинтэссенция женщины! Шарм! В нее невозможно не влюбиться. Пленительная, удивительная, волнующая, остроумная… С ней никого не сравнишь. Остальным не хватает изюминки! Или шика. Не забывайте, она была француженкой — насквозь.
В какой части Франции она родилась, никому не известно. Она говорила одно сегодня и совсем другое завтра. Она была селянкой — и гением. Селяне и гении — единственные люди, достойные внимания. Она принадлежала и к тем и к другим.
***
Коко Шанель всегда приглашала меня на примерки в свое частное ателье на седьмом этаже в доме по улице Камбон. Сначала вы поднимаетесь по великолепной винтовой лестнице непосредственно к ателье — это та самая знаменитая зеркальная лестница, — а после тащитесь еще пять пролетов практически по стремянке. Это меня убивало. Когда я оказывалась у входной двери этого дома, там обязательно был человек, который говорил мне:
— Мадемуазель ожидает вас, мадам.
Бог мой, я забиралась наверх, еле дыша. А потом начиналась примерка. Коко с ума сходила по проймам. Проймы никогда не получались идеальными, такими, какими она их видела. Она вечно хватала ножницы и срывала рукава, приводя в ужас портных. Втыкала в меня булавки так, что я корчилась, и бесконечно говорила, одаривая меня философскими сентенциями вроде «Терпенье и труд» или «Старей как мужчина», а я отвечала: «Мне кажется, большинство мужчин стареют так же, как женщины», но она возражала: «Нет, ты ошибаешься. Они обретают логику, обретают свою самость» — и все это время я стояла, держа руку кверху. Затем, если ей по-настоящему хотелось поболтать, она втыкала булавки мне под обе руки, так что я просто не могла двигаться, не говоря уже о том, чтобы вставить хоть слово.
Мужчины Коко Шанель
Герцог Вестминстер и великий князь Дмитрий — двое главных мужчин в ее жизни. С ними она узнала о роскоши все, и никто никогда не обладал таким чутьем к роскоши, как Коко Шанель.
Великий князь Дмитрий был красавцем. Как на нем сидели костюмы! Как смотрелась нога в ботинке! Боже! Он не жил нигде, кроме отцовского дворца, пока не приехал в Париж, и тогда, думаю, едва ли имел свой угол, ведь он был так беден.
Коко Шанель и великий князь Дмитрий Романов. — Источник.
Шанель заметила его и восстановила в прежнем положении. Она дала ему красивые комнаты, и замечательных лакеев, и брюки из шикарной шерстяной фланели, и прочие вещи, важные для джентльмена. От него она узнала о роскошных драгоценностях и роскошной жизни. А потом ушла к герцогу Вестминстеру.
Герцог Вестминстерский и Коко Шанель. — Источник.
Тот был безнадежно в нее влюблен, а она отказалась выйти за него. Указала ему на то, что есть уже три герцогини Вестминстер, но Коко Шанель будет только одна. От него она узнала о полуденных чаепитиях и невероятно ухоженных загородных домах. С ним ездила верхом и стала умелой всадницей.
Вдохновение Коко
Большинство людей многое извлекают из тех явлений, с которыми сталкиваются. Я не говорю, что всё, но многое. От англичан и своих отношений с герцогом Вестминстером Шанель унаследовала роскошь, у учеников Итонского колледжа и мужчин-охотников переняла опрятность во внешности. От русских унаследовала жемчуг Романовых. Из России Дмитрий выбрался так, как люди выбираются из огня, — но у него с собой был жемчуг. Он подарил его Шанель, а она создала копии, которые с тех пор знали и носили женщины по всему миру — искусственные или культивированные — длинные, длинные нити…
А русская одежда! Сейчас я вспоминаю, как часто в тридцатые годы Коко ездила в Москву. Несколько лет назад и я оказалась там с Томом Ховингом, готовя показы русских нарядов для Метрополитен-музея, и отправилась в Исторический музей — полюбоваться шикарными деревенскими платьями. Когда я вернулась в отель, Том спросил, что я видела.
— Множество чудесной одежды, — ответила я, — большую часть которой носила бы сама.
Он посмотрел на меня как на умалишенную.
— Вообще-то, — сказала я, — в прямом смысле… Это и есть платья Шанель тридцатых годов: пышные юбки, короткие жакеты, те же головные уборы…
Женщина, одетая в наряды Шанель в двадцатые и тридцатые, — подобно женщине в одежде Баленсиаги в пятидесятые и шестидесятые — входила в комнату с чувством собственного достоинства, с чувством превосходства. Это за пределами вопросов вкуса. Я не говорю о поздней Шанель, которая забавлялась, одевая всех на улицах Парижа.
Chanel № 5
Шанель стала первым модельером, который дополнил женский гардероб парфюмом. Ни один дизайнер до нее не помышлял ни о чем подобном. Chanel № 5 — совершенно изумительная вещь: лучший флакон, пробка, упаковка и, конечно, один из величайших ароматов.
Наверняка вы помните это:
— В чем вы спите, мисс Монро?
— В Chanel № 5.
Знаете ли вы, почему парфюм получил такое название? Шанель не знала, какое имя дать ему. Ей на улицу Камбон привезли несколько вариантов на выбор. Коко позвонила одному из близких русских друзей — весьма аристократичному, блестящему мужчине — и попросила:
— Помоги мне сделать выбор. У меня мигрень. Голова раскалывается. Ты должен взять это на себя. Приезжай немедленно.
Он приехал, его проводили в спальню, где Коко лежала в кровати, едва способная говорить — так ее мучила боль.
— Вон там стопка из десяти платков, — сказала она. — Разложи их на каминной полке. Надуши каждый одним из образцов и, когда выветрится спирт, дай мне знать.
Он сделал как велено. Коко соскребла себя с постели и подошла к каминной полке. Она поднимала к лицу один платок за другим. Первый: «C’est impossible!» Второй: «Horrible!» Третий: «Pas encore». Четвертый: «Non». И вдруг: «Ça va, ça va!». Это был пятый платок. Природное чутье не обманывало ее, даже когда она находилась практически без сознания.
Поздняя Шанель
Вновь открывшись после войны, Коко хотела видеть свои костюмы повсюду. Говорили, она показывала свои модели копиистам прежде, чем их видели клиенты или пресса. Она достигла той точки, когда сделала все, что могла, — абсолютно все, — и ей требовалось развлечься.
Послевоенные модели Шанель были разработаны бог знает когда, но крой, силуэт, плечи, проймы, юбки — не настолько короткие, чтобы поставить женщину в неловкое положение, когда она садится, — даже сегодня остаются тем, что стоит носить.
Когда Шанель умерла — она не поддавалась болезням и за две-три недели до смерти закончила работать над очередной коллекцией, — ее секретарь подошла к Сьюзан Трейн из французского Vogue с маленьким бархатным мешочком и запиской, в которой говорилось: «Мадам Вриланд от Мадемуазель».
В мешочке лежали жемчужные серьги, которые постоянно носила Шанель. Они были натуральными, хотя она редко отдавала предпочтение настоящим драгоценностям. Вообще, в день ее смерти, насколько нам известно, ее шикарная коллекция украшений — включая знаменитый романовский жемчуг, подаренный ей Дмитрием, — исчезла с лица земли. Разве не любопытно, что она передала эти серьги мне?
Я всегда слегка робела перед ней. И конечно, временами она была невыносимой.
Она имела чрезвычайно острый язык. Однажды сказала мне, что я самая вычурная женщина из всех, кого она встречала. Но это Коко — она много чего говорила. Столько слов произносится в жизни, но, в конце концов, они ничего не значат. Коко никогда не была доброй. Она была священным чудовищем. И при этом — самым интересным человеком, какого я когда-либо встречала.
