Одни художники создают картины или скульптуры так, как никто до них не делал. Другие заставляют посмотреть на самые обыкновенные вещи по-новому. Все герои книги «Звездная ночь Ван Гога» подарили нам произведения, которые начали жить собственной жизнью. Читайте о том, где художники черпали свое вдохновение, чтобы создавать шедевры.
Вдохновение в библейских преданиях
Коракс — Ворон, как прозвали его рабочие, — примостился на самой высокой площадке. Голос его охрип от пыли и крика, стал похож на карканье. Он прищурился и глянул вниз, но увидел лишь странные темные пятна. Золото! Его ослепил золотой блеск. Вечернее солнце полыхало в западном окне собора, свет отражался от золоченого мозаичного свода и бил прямо в глаза художнику. Шестой месяц подряд Коракс выкладывал мозаику под куполом великого Софийского собора в Константинополе. Набирать фон — дело нелегкое: каждый кусочек надо поставить под особенным углом, чтобы золото сверкало, когда глядишь на него снизу вверх. Но самая сложная и тонкая работа все же у Коракса. Он выкладывает лики святых.
Коракс хорошо знал библейское предание: Мария родила Иисуса в яслях для скота. Куда уж скромнее! Но ведь если вдуматься, рожденный младенец был Богом, а Мария — Божьей матерью. Вот почему на мозаичном своде храма эту юную женщину показали огромной и величественной. Вокруг сверкало золото, и Кораксу чудилось, будто он завис в ночном небе, среди мерцающих созвездий. А может, так выглядит рай.
Богоматерь с младенцем Христом.
Собор Святой Софии Константинополь (ныне Стамбул), Турция, после 867
Чтобы выложить из мозаики человеческое лицо, нужны тысячи мелких фрагментов. Коракс подбирал кусочки так, чтобы издали цвета сливались и переходили один в другой, словно на картине. Он даже изобразил нежный румянец на юном, красивом лице Марии — все из крошечных кубиков стекла, мрамора и керамики.
Вдохновение в природе
Фань много раз замечал, что людей удивляет его привычка подолгу бродить в горах. Молодые художники в городе Люояне часто просили:
— Учитель, объясни нам, как рисовать горы. Мы хотим рисовать как ты.
— Тогда вам нужен не учитель, а учительница. Да такая, что искусней меня, — отвечал им Фань.
— Кто же она? Где живет? — жадно выспрашивали молодые художники.
— Она живет везде, куда ни погляди. Ее зовут Природа.
Этим утром, когда Фань выглянул из своего укрытия, вершины горы прятались в тучах. Он услыхал пронзительный клич орла и грохот водопада. Он вдохнул запах влажной земли и свежую горечь сосновой хвои. Пусть люди смеются, но Фань-то знает: гора — его друг. Они с ней давно сроднились.
Фань Куань «Путники среди гор и рек»
Около 990–1020
Фань научился рисовать камень так, что хотелось протянуть руку и дотронуться до шершавого бока. Он окунал кисточку в тушь и брызгал ею на лист: сотни мелких капель, словно от дождя. Удивительно, как с помощью мягкой кисти и жидкой туши получаются твердые, зазубренные скалы!
Зверек для вдохновения Леонардо
Многим кружат голову мечты о дальних землях там, за закатным солнцем. Но Леонардо находит удивительное и непознанное рядом, буквально на каждом шагу. «Есть ли разница между прямыми лучами солнца и светом, отраженным от зеркала? — размышляет он. Как птицы держатся в воздухе и не падают?» Мысли. Вопросы. Ответы. Леонардо везде носит с собой блокнот и постоянно делает заметки. Воздух течет подобно воде и несет облака — точно так же, как реки несут все, что в них попадает. Сила ветра воздействует на птицу так же, как рычаг — на поднимаемый груз…
— Леонардо, прошу вас, подержите Тото. Он просто невыносим!
Он чуть было не забыл: Чечилия Галлерани снова пришла позировать для портрета. И принесла ручного зверька, горностая, которого подарил ей герцог Лодовико.
— Давайте нарисуем и его, пусть тоже позирует. А, Леонардо? — предложил герцог.
Зверек не хочет сидеть смирно. Чечилия еле удерживается от смеха. Герцог сам виноват! Леонардо уже почти дорисовал ее личико. Остальное — фигура до пояса — пока лишь слегка намечено угольными точками.
Леонардо да Винчи «Дама с горностаем», около 1490
Вдохновение философией
Папа римский хочет, чтобы фрески в его личной библиотеке были серьезными и пробуждали ум. Сказать по правде, сам папа редко сидит за книгами. Но в наши дни правитель должен знать толк в искусстве и науках, а не только в военном деле и политике. Какой же сюжет уместнее для библиотеки, если не «философия»? Прекрасное слово: хорошо звучит и означает «любовь к мудрости».
— Как же мне изобразить Философию, Ваше Святейшество? — уточняет задачу Рафаэль.
— Нарисуйте мне всех древних мудрецов вместе. Тогда я смогу представить, что они сидят у меня в библиотеке и… э-э-э… философствуют. Платон, Аристотель, Сократ и еще кто-нибудь.
— Может быть, Гераклит, Ваше Святейшество? — вежливо подсказывает Рафаэль.
Но папа Юлий уже развернулся и готов уходить.
— Да-да, прекрасно. Делайте как считаете нужным. Мне надо проверить, что этот бешеный Микеланджело сотворил с капеллой.
Рафаэль «Афинская школа», Папский дворец, Ватикан, Италия 1509–1511
Теперь уже никто не скажет, как выглядели древние мудрецы на самом деле. Поэтому Рафаэль спишет их со своих же братьев-художников. В центре должен стоять греческий философ Платон и указывать рукой вверх, в царство незримых идей. У Платона будет длинная борода, лоб с залысинами и серьезное, строгое лицо Леонардо да Винчи. А рядом пусть сидит Гераклит по прозвищу Мрачный Философ. Кто будет Гераклитом? Ну конечно Микеланджело! Вот он насупился, развернулся спиной к остальным и что-то пишет. Наверное, сочиняет стих.
Велосипедное вдохновение
В Париже полным-полно велосипедов. Они подпрыгивают на камнях мостовой, они стоят, прислоненные к заборам и стенам. Но, кажется, никто даже не замечает, какая это красота — колесо велосипеда! Идеальная окружность, металлический цветок из тонких спиц…
Однажды Марсель Дюшан подобрал колесо от сломанного велосипеда и принес к себе в мастерскую. Он поставил колесо вверх ногами и продел обломок железной рамы в дырявое сиденье старого табурета. Потом устроился рядышком в кресле и стал любоваться. Ну просто шедевр: ни убавить, ни прибавить! Колесо изготовили на фабрике, оно ничем не отличалось от тысяч других велосипедных колес. Но если поглядеть на него вот так, в новом свете…
Марсель Дюшан «Велосипедное колесо», 1915 (копия с утраченного оригинала 1913)
Неужели вся роль искусства сводится к тому, чтобы просто радовать глаз? Дюшан решил:
Он закрыл глаза и представил себе Сюзанну: вот она сидит у него в мастерской и смотрит на велосипедное колесо. Дюшан вдруг увидел сестру так ясно, будто она была здесь, рядом, а не на другом берегу Атлантики. От этого на душе у него стало легче. На минуту он даже забыл, что идет война.
По материалам книги «Звездная ночь Ван Гога».
