10 цитат из книги «Стерегущие золото грифы», основанной на мифах об Алтайской принцессе

Давным-давно это было. Когда люди знали, что обитают духи бок о бок с ними. Когда верил народ, что каждая гора, каждая река, каждый лес — живые и душу имеют. Когда смерти не было и продолжал человек земной путь на пастбищах небесных, а те, кто пуще других жаждал вечной жизни, не уходили вовсе, засыпая во льдах, в ожидании своего часа.

Давным-давно это было. Жил в сердце мира, в благословенных горах алтайских, народ. Из дальних земель пришел он, а как называл себя и куда сгинул — про то неведомо.

Кузнечный молот умельцев превращал золото в тончайшую фольгу. И покрывали ею людские и конские украшения из дерева, чтобы в блеске своем уподобиться солнцу. О золоте том, о сказочных кладах и поныне молва твердит, мол, лежат в земле священных гор груды сокровищ. А что память людская — золото, про то не думают. И в земле поистине сокрыты богатства — для тех, кто хочет узнать, а то и вспомнить, как было на самом деле.

Вот выезжают кочевники из тайги. Женщины равны мужчинам, всадники неотделимы от скакунов. Как вихрь несутся они сквозь годы, стоит лишь представить их. Женщины в ярких одеждах, с мудреными прическами; мужчины в лохматых шубах и шапках, увенчанных головками птиц. Стерегущие золото грифы.

Пещера эта — вовсе не то, чем кажется. Не зря мать строго-настрого запретила сюда забираться. Стоило шестилетнему Темиру переступить через невидимую границу мира духов, как скала под ним угрожающе задрожала, будто растревоженная рыком чудовища. Темир отскочил назад, отпружинив ногами, как лесная кошка. Вовремя: внутри пещеры вспыхнуло зловещее красное пламя, свод резко опустился, щелкнув клыками-сталактитами. Ожил Адыган.

Они подошли к самому краю, и Эркеле вгляделась в горизонт пытливым восторженным взглядом. Самая высокая, покрытая снегами гора прочно держала на себе небосвод. Дальше хребет был почти того же цвета, что и небо. Эркеле подумала, что в этом месте мир вокруг становится больше, небо — выше, а горизонт — дальше.

— Это край земного мира, видишь, Эркеле?

— Как мало я знаю слов, — вымолвила она. — Это так красиво. А я не знаю, как сказать.

— Я слов знаю достаточно, — ответил Ойгор. — Но всех слов на всех языках не хватит, чтобы описать то место, где мы живем. Устам нечего сказать, когда говорит сердце.

Жена Каана разрыдалась, спрятав лицо в ладони. Двойня не означала ничего доброго. Дурной это знак. Разделенный надвое дух — с такого толку не выйдет. Будут всю жизнь оба не живые и не мертвые. Да и жизнь одна, поделенная на двоих, у каждого вполовину короче станет. Так говорили люди, в это верил народ. Поэтому давно отыскался способ: одного из двойни умертвить, чтобы половина души ко второму вернулась. А выбрать как? Как одно свое дитя предпочесть другому?

— Кто же это проклял меня? — плакала Жена Каана, стараясь не закричать от новых спазмов, сжавших внутренности.

Камни сложились в знакомую звездную карту, но что-то переменилось. Одна из каменных звезд сдвинулась с места. Шаманка едва не вскрикнула, даже зажала рот рукой на всякий случай.

Девочка с именем, по чистоте сравнимым с первым снегом и летними облаками. Девочка с темными глазами и черными косами. Девочка, всегда обитавшая в будущем Старой Шаманки, проявилась в настоящем. Девочка со скорбной, но великой судьбой пустилась в путь этой ночью.

Энгир уже по пояс вошел в воду, когда девушка прижалась к нему и потянулась за новым поцелуем. Тончайшая ткань, будто струи дождя облегавшая ее кожу, почти не разделяла их тела́. Энгир зарылся пальцами в светлые волосы. У кого-то еще были такие же, мягкие и льняные…

«Агуна!» — огнем полыхнуло внутри, но девушка не отпускала, тянула на глубину, а тело стало легким и безвольным.

«Агуна…» — одна за другой две слезинки упали из глаз никогда до этого не плакавшего Энгира.

— Ай, как горячо! Как больно! Жжет! — взвизгнула девушка, отталкивая Энгира и пытаясь стряхнуть с груди горячие капли. — Что это такое?!

— Это слезы по той, которую я люблю, — ответил Энгир, отступая назад.

— Она красивее меня? — обиженно спросила девушка.

— Не знаю. Да только она живая и теплая. И чтобы любить ее, умирать не надо

— Любовь чиста, но ко всему, что чисто, быстро липнет грязь, — пояснила Шаманка. — Придут и извечные спутники любви: ревность, разочарование, обиды, страх, боль. Уходи, Ан-Кей. Вы не можете быть вместе. Я знаю, что ты хотел сейчас сделать. Ты хороший парень — успокоишься и станешь себя за это корить. Не надо. Это алмысы управляли тобой, испытывая твою стойкость и искушая девочку.

Глаза ее мерцали ярче, чем миллиарды звезд, которые ночь каждый раз рассыпает по небосводу, чтобы потом собирать их обратно в свой подол до самого утра.

— Даже вечные горы развеются в прах, чтобы на их месте встали новые. И только тогда мы увидимся вновь, любимый мой, — сказала Кадын, подняв лицо к небу.