Лондон 1888 года наводнили вампиры. В Англии наравне с королевой Викторией правит сам граф Дракула. Район Уайтчепел держит в страхе серийный убийца, именующий себя Джеком-потрошителем. Расследовать его преступления берутся целительница вампиров Женевьева Дьёдонне и агент клуба «Диоген» Чарльз Борегар. Смогут ли они остановить убийцу?
«Эра Дракулы» — альтернативная история самого известного в мире вампира, написанная Кимом Ньюманом. Готический ужас, романтика, интриги и улицы, кишащие нечистью. Все на фоне туманного Лондона XIX века.
Принесли отрывок из романа.
***
В центре комнаты сидел длинноволосый вампирский воин, справа и слева от которого, несмотря на большое количество присутствующих, места пустовали. Давно умерший, он был одет в форму Карпатской гвардии принца-консорта со стальным нагрудником; довершала картину феска с кисточкой. Его лицо казалось смятым белым пергаментом, но глаза, кроваво-красными кусками мрамора угнездившиеся в мертвой пустыне кожи, постоянно подергивались.
— А вы знаете, кто это? — спросил Лестрейд.
Женевьева кивнула.
— Это Костаки, один из прихлебателей Влада Цепеша.
— От них у меня мурашки по коже, — признался «новорожденный» детектив, — от старейшин.
Женевьева чуть не рассмеялась. Костаки был моложе ее, и он присутствовал здесь явно не из праздного любопытства. Дворец заинтересовался Серебряным Ножом.
— Каждый день в Уайтчепеле несколько человек убивают такими способами, которые неведомы даже Владу Цепешу, а другие живут так, что жизнь их хуже смерти, — сказала Женевьева, — но год за годом Лондон притворяется, что мы находимся так же далеко, как Борнео. Но подай им парочку убийств покровавее — и тут становится не продохнуть от зевак и желающих помочь филантропов.
— Возможно, это даже принесет какую-то пользу, — заметил инспектор.
Доктора Бэгстера поблагодарили и отпустили, коронер вызвал Генри Джекила, доктора медицины, доктора Оксфордского и Кембриджского университетов, члена Королевского общества и так далее. Солидный мужчина лет пятидесяти с гладким лицом, явно красивый в молодости, подошел к кафедре и принес клятву.
— Как только где-нибудь убивают вампира, — объяснил Лестрейд, — Джекил тут же начинает виться поблизости. Есть в нем что-то подозрительное, если вы понимаете, о чем я…
Ученый, который первым дал детальное и анатомически точное описание совершенных зверств, был «теплым» только в том смысле, что не стал вампиром. Доктор Джекил всегда держал себя в руках, и от его холодности возникало неприятное ощущение, что никакого сочувствия к жертвам он не испытывает. Тем не менее Женевьева слушала с интересом — причем с бо́льшим, чем репортеры, принявшиеся дружно зевать в первом ряду, — те показания, которые вытащил из него Бакстер.
— Мы еще недостаточно изучили изменения, происходящие с человеческим метаболизмом после так называемого обращения из обычной жизни к состоянию не-смерти. Нам крайне трудно добыть точные сведения, а суеверия лондонским туманом окутывают объект исследования. Мои работы сталкиваются с безразличием властей, даже с враждебностью. Тем не менее мы все можем извлечь из них выгоду. Возможно, расслоение общества, которое ведет к трагическим инцидентам вроде смерти этой девушки, можно будет вовсе изжить.
Анархисты снова зароптали. Без общественного расслоения они бы лишились цели своего дела.
— Слишком многое из того, во что мы верим относительно вампиризма, — это просто народные сказки, фольклор, — продолжил Джекил. — Кол в сердце, серебряная коса. Тело вампира обладает потрясающей упругостью и устойчивостью, но массивное поражение жизненно важных органов ведет к настоящей смерти, как в данном случае.
Бакстер хмыкнул и спросил доктора:
— Значит, по-вашему, преступник не следовал обычным суеверным практикам охотника на вампиров?
— Именно так. Мне бы хотелось озвучить некоторые факты этого дела, чтобы дать точку зрения, противоположную той, которую распространяют безответственные журналисты.
Несколько репортеров тихо выразили негодование. Портретист, сидящий перед Женевьевой и рисующий доктора Джекила для иллюстрированных газет, быстро нанес карандашом темные тени под глазами свидетеля, чтобы тот выглядел менее достойным доверия.
— Как и в случае с Николс и Чэпмен, Шон не пронзили деревянным колом или штакетиной забора. Ее рот не набили дольками чеснока, облатками для причащения или страницами, вырванными из священных текстов. Около мертвого тела не нашли распятия или какого-либо другого объекта крестообразной формы. Влажность юбки и капли воды на лице с большой долей вероятности являются следствием конденсации тумана. Можно с уверенностью заявить, что ее не опрыскивали святой водой.
Художник, скорее всего работающий в «Полис гэзетт», подрисовал толстые брови и постарался изобразить густые, но безупречно расчесанные волосы доктора лохматыми. Однако он переусердствовал, уродуя своего героя, поэтому, досадуя на столь явный переизбыток энтузиазма, вырвал страницу из блокнота, смял ее, сунул в карман и начал все заново.
Бакстер сделал несколько пометок и возобновил допрос:
— Можно ли сделать предположение, что убийца знаком с работой человеческого тела, как вампирского, так и обыкновенного?
— Да, коронер. Количество нанесенных повреждений являются свидетельством определенного неистовства, но непосредственные раны — можно сказать, разрезы — нанесены с большой сноровкой.
— Серебряный Нож — это чертов доктор, — закричал главный анархист.
Суд снова погрузился в хаос. Революционеры, наполовину «теплые», наполовину вампиры, принялись топать ногами и вопить, тогда как остальные начали громко переговариваться между собой. Костаки посмотрел вокруг и стальным взглядом заставил умолкнуть парочку священников. Бакстер отбил руку, колотя по столу.
Женевьева заметила мужчину, стоявшего в конце зала и наблюдавшего за суетой с холодным интересом. Хорошо одетый, в плаще и высокой шляпе, он походил на охотника за сенсациями, но в нем ощущалась некоторая целеустремленность. Незнакомец не был вампиром, но, в отличие от коронера и даже доктора Джекила, не выказывал каких-либо признаков беспокойства, оказавшись среди такого количества живых мертвецов. Он опирался на черную трость.
— Кто это? — спросила она Лестрейда.
— Чарльз Борегар, — сказал «новорожденный» детектив, скривив губы. — Вы слышали о клубе «Диоген»?
Женевьева покачала головой.
— Когда говорят о «высоких местах», то подразумевают именно его. Важные люди заинтересовались этим делом. А Борегар — их оружие.
— Примечательный человек.
— Если вы так считаете, мадемуазель.
Коронер снова навел порядок. Клерк выскользнул из помещения и вернулся с еще шестью констеблями — все как на подбор были «новорожденными». Они встали вдоль стен, словно почетный караул. Анархисты замолчали, поскольку они хоть и желали поднять достаточно шума для раздражения всех присутствующих, но не хотели, чтобы их имена запомнили.
— Если мне будет позволено обратиться к вопросу, подразумеваемому достопочтенным джентльменом, — начал доктор Джекил, дождавшись согласия со стороны Бакстера, — то знание о месторасположении жизненно важных органов не подразумевает исключительно медицинской профессии. Если не встает вопрос о сохранении жизни, то мясник может извлечь пару почек с той же легкостью, что и хирург. Понадобится лишь твердая рука и острый нож, а в Уайтчепеле много тех и других.
— Есть ли у вас мнение относительно того, какой инструмент использовал убийца?
— Очевидно, какое-то лезвие. Посеребренное.
Весь зал громко охнул.
— Железо или сталь не смогли бы нанести подобный ущерб, — продолжил доктор Джекил. — Вампирская физиология такова, что раны, нанесенные обыкновенным оружием, немедленно затягиваются. Ткани и кости регенерируют, как у ящерицы, отращивающей заново хвост. Серебро производит противоположный эффект. Только оно способно нанести вампиру постоянный и смертельный ущерб. В данном случае народная молва, которая прозвала убийцу Серебряным Ножом, воспроизвела факты вполне точно.
— Вы знакомы с делами Мэри Энн Николс и Элизы Энн Чэпмен? — спросил Бакстер.
Доктор кивнул:
— Да.
— Вынесли ли вы какие-либо заключения из сравнения этих преступлений?
— Да. Эти три убийства, бесспорно, дело рук одного человека. Левши, среднего роста, физически довольно сильного…
— Мистер Холмс сумел бы назвать девичью фамилию матери убийцы, просто посмотрев на пепел от его сигары, — пробормотал Лестрейд.
— …я бы добавил следующее: если рассмотреть это дело с точки зрения алиениста, то, по моему мнению, сам убийца не вампир.
Анархист вскочил на ноги, но констебли окружили его, прежде чем тот успел крикнуть. Улыбнувшись при виде своего полного контроля над залом, Бакстер отметил последний пункт и поблагодарил доктора Джекила.
Женевьева обратила внимание, что человек, о котором она расспрашивала Лестрейда, исчез. Ей стало интересно, заметил ли ее Борегар. Дьёдонне почувствовала с ним определенную связь. С ней то ли случилось одно из «озарений», то ли слишком много времени прошло с последнего кормления. Нет, она знала наверняка. Человек из клуба «Диоген» — что бы это ни было — заинтересовался делами Уайтчепельского Убийцы, но Женевьева не понимала, в каком качестве.
Коронер начал сложное подведение итогов и вынес вердикт: «преднамеренное убийство человека неизвестными личностями», добавив, что Лулу Шон пала жертвой того же самого преступника, который зарезал Мэри Энн Николс 31 августа и Элизу Энн Чэпмен 8 сентября.
Отрывок из книги «Эра Дракулы»
