Обычно тут пишут текст, который должен заставить прочесть статью.
Мне хотелось оставить только три слова: «Евгений Дёмин, SPLAT».
Тем, кто понимает, что за ними стоит, больше не нужно ничего объяснять: они будут ловить каждую букву.
Ну а для всех остальных расскажу маленькую историю.
В 2001 году Евгению Дёмину было 23 года и тогда же первая упаковка зубной пасты SPLAT появилась в продаже. О компании никто не знал.
Сейчас Дёмину 39 лет. SPLAT принадлежит 17,4% российского рынка зубных паст. 56 стран экспорта. 1000 человек в команде.
Евгений и команда единомышленников подняли бизнес с нуля. Без богатых родителей. Без связей. И без специальных знаний. Падая, разбивая коленки и снова поднимаясь. Это были лихие «нулевые», и они развивались как могли.
Из этого текста вы узнаете, как мыслит человек, который вместе со своей командой меняет среду вокруг и представления о российском бизнесе. Как рассуждает человек, у которого есть реальные результаты, а не вычитанные из книжек теории.
Мы поговорили с Евгением о том, как он «разбивает коленки» в свои 39, когда в России появятся новые «дымовы» и «коркуновы», почему кризис — это лучшее, что может произойти с компанией, и как можно было влюбиться в зубную пасту.
Начало пути: почему паста?
— Евгений, когда я написала у себя в соцсетях, что собираюсь брать у вас интервью, была куча комментариев: «Обожаю их письма!», «Мы ждем каждое письмо». SPLAT так плотно ассоциируется с письмами, что я решила задавать вопросы, цитируя их. Они, конечно, невероятные. Вы сами их пишете?
— Да. Вот этими руками (поднимает руки и, кажется, там действительно писательские мозоли. Почти как у меня — прим. Лариса).
— Кстати, МИФ и SPLAT теперь похожи. В 2016 году мы тоже начали писать письма, которые вкладываем при покупке книг в коробочку.
— Вообще вы долго разгонялись:)
— Да, издательству 11 лет, а мы только сейчас разогнались. Прочту кусочек из февральского письма. Там есть слова Артема Степанова, нашего генерального директора: «На одном тренинге меня попросили подобрать одно слово, которое бы описывало наше издательство. Это слово — ответ на вопрос, в чем наш секрет, чем отличаемся от других». Артем долго перебирал слова и, наконец, написал «Любовь». Если учесть, что слово «любовь» уже занято, то как бы вы охарактеризовали «Splat» одним словом?
— Нормальные вы люди? Через десять лет додумались писать письма, теперь вот пришли и сразу заняли слово “Любовь”…«Ребята, слово «Любовь» уже занято, вам осталось слово «Эффективность» (все это Евгений говорит, конечно, с улыбкой и иронией, — прим Лариса. И тут же задумывается). Но, а если серьезно, то думаю, что «Splat» — это забота.
— В одном из писем вы вспоминаете ноябрь 2000 года, когда компания только появилась: «…настроение было очень светлое, меня ждали друзья и моя жена, с которыми мы вместе собирались начать делать лучшую в мире зубную пасту. Мы все только окончили университет, имели полгода рабочего стажа и ничего не знали про пасту».
Сейчас все говорят, что нужно заниматься «любимым делом». Например, мифотворцы обожают книги и мы говорим так: «Мы влюблены в книги, поэтому издаем их». Но скажите, как можно было влюбиться в зубную пасту?
— Изначально мы влюблялись не в пасту. Мы влюблялись в то, чтобы людям помогать. А желание помогать людям — это не та штука, которая приобретается по щелчку или на тренингах. Мне повезло: всей нашей небольшой команде искренне хотелось сделать продукт мирового уровня по доступной цене здесь, в России. Мы не знали точно, что это будет. Это вполне могло вылиться, например, в йогурты.
— Если бы вы сейчас выбирали бизнес, то наверняка пошли бы на какой-нибудь модный тренинг типа «Выбор ниши 2.0». Но тогда же бизнес-знаний было мало. Как вы в итоге остановились на пасте?
— Да, знаний и навыков прикладных было немного. Ход наших мыслей был простой: нам нужны продукты, которые требуются всем. Шорт-лист был понятный: мыло, зубная паста, соль, спички, керосин и так далее. Мы стали анализировать, что нам интересно. Что-то не подходило технологически, в чем-то мы не чувствовали радости. А потом кто-то сказал: «Слушайте, а зубная паста — это тот продукт, который встречает человека с утра и задает тон всему дню». И нам стало интересно, как из такого базового продукта сделать необычную трансформацию.
Евгений Дёмин и Лариса Парфентьева
Здравствуй, кризис!
— Следующее письмо. В нем вы пишете, что спустя некоторое время после образования компании вас подстерегал тяжелый кризис: «Мы были еще очень малы и совсем не известны. И в какой-то момент ситуация стала настолько плохой, что нам просто нечем было платить зарплату команде. Помню, что я собрал все деньги, которые у меня были, и их все равно не хватило. Тогда я попросил мою жену добавить мне нужную сумму, вернее, просто отдать все, что есть. Поужинать в этот день не удалось. И на следующий тоже. Телефон отключили за неуплату, в кошельке было пусто. Мы упали на самое дно, потеряли многое».
Что у вас тогда случилось? И как вы тогда «отодрали себя от асфальта», как сказал мне в прошлом интервью Артем Агабеков?
— Я думаю, тот кризис — это самое полезное, что с нами вообще происходило в жизни. Первые два года, чтобы выжить, мы производили собственные продукты в маленьких количествах, а основной оборот состоял из дистрибуции чужих товаров. И это очень незаметно нас расфокусировало. В конце концов, команда стала больше заниматься тем, что понятно и что продается — то есть чужими товарами.
И однажды вечером я посмотрел отчеты и понял, что мы бесполезно перегоняем туда-сюда эти коробки. Потом был непростой разговор с командой, и мы в один день практически прекратили дистрибутировать чужие продукты. Выручка компании на 97% рухнула в этот момент. Мы сожгли мосты.
И это было одно из самых сложных и важных решений.
Когда ты доходишь до дна, тебе больше нечего терять. А когда терять нечего, ты избавляешься от страха. И вот тогда можешь задать важные вопросы: «А зачем я это делаю? Этим ли я хочу заниматься? В чем вообще польза? В чем смысл? Если бы я сейчас начинал с нуля, стал бы я продолжать это делать?»
Это было боевое крещение. Через 6-7 месяцев начался рост компании, и сейчас мы растем ежегодно минимум на 30%. Я считаю, что мы существуем такими, какие мы есть, благодаря тому, что тогда попали в жестокий кризис.
— В одном из писем вы писали, что самое главное в компании — возможность приносить пользу людям и делать окружающий мир лучше. Когда вам впервые пришла в голову эта идея? Я имею в виду про «менять мир»?
— Так сложилось, что в школе я был командиром Звездочки, потом командиром отряда, потом капитаном команды, дальше и дальше. И как-то еще в школе я понял, что есть очень простые, но важные вещи, которые не делаются. Например, уборка во дворе. Их не делают не потому, что они дико сложны, а потому что никто не объясняет, насколько это важно сделать. Тогда я понял, что нужно предлагать такие идеи и, конечно, участвовать в них самому. Чтобы это не выглядело так: «А теперь пойдите и сделайте уборку, а я из окна посмотрю». Это работает только тогда, когда для тебя это так же важно, как для каждого из членов команды.
Драйвер роста компании
— У вас есть на сайте раздел «Сотворчество», и там написано: «Расскажите нам о продукте своей мечты, и ,может быть, именно он появится в магазинах в ближайшее время». В итоге вы сделали какой-то продукт по мотивам ваших клиентов?
— Да, у нас есть зубная паста «Dream» («Мечта»). Она была сделана вместе с читателями одного большого журнала. Все, что мы делаем, происходит из чьей-то мечты. У нас есть продукты, бытовая химия — все для стирки, уборки — и у нее есть конкретный автор, девушка. У нее была идея сделать продукт, она придумала название, виды, вкусы, запахи и так далее. Практически у каждого проекта есть человек, который реализует свою мечту через проект.
— А есть какой-то продукт, который делаете только вы — единственные в мире? Или, скажем, сделали что-то первыми?
— Мы совершенно точно первыми в мире сделали пенки для зубов. Это была мировая инновация. Идея была мощная — создать такой комплекс ферментов, которые расщепляет налет. Сделал два пшика и получил практически такой же эффект, как почистить зубы. Очень удобная штука для самолетов, поездов. Сейчас уже несколько компаний выпускает подобные продукты.
— Как вы думаете, каков ваш драйвер роста?
— Мы сделали около тысячи интервью с людьми, чтобы понять, почему им нравится Splat. И мы поняли, что коротко это можно описать двумя словами — превышение ожиданий. Человек ожидает получить от базового продукта простые вещи — «окей, белая паста, пахнет мятой», а тут он как будто вместе с этим открывает дверь в волшебный ларец.
И дело не только в продукте. Дело в принципах и политике всей компании. Например, ты можешь написать письмо в SPLAT, и тебе ответят в течение суток. Много таких маленьких-маленьких, невесомых преимуществ складываются в одно большое.
— А сколько вам пишет в месяц людей сейчас, обычных покупателей?
— Человек 200-250. Это лично мне. В саму компанию приходит в десять раз больше. Ежедневно я посвящаю один час времени ответам на письма. И честно говоря, порой мне странно слышать такие вопросы: «Как вы находите на это время, у вас же такая большая компания?» Мне кажется, это наследие советского прошлого, когда руководитель должен заниматься великим и важным, непонятно чем, но при этом быть отгорожен забором с тремя уровнями охраны от людей, для которых он трудится.
Про цифры и молодых коркуновых
— За 16 лет существования компании вы часто слышали фразу «Это невозможно»?
— Мне раз пятьсот говорили, что невозможно сделать такую компанию как «Splat». Говорили, что вокруг мощные «зубастые» корпорации, что у всех большие бюджеты, что никому не нужны новые и неизвестные продукты. И самое главное — особенно на заре становления — любой маркетолог говорил, что мы все делаем неправильно, потому что «так не летают». А сейчас у нас 9 офисов, 56 стран продаж и десять компетенций в компании.
— Как вы думаете, в России много таких предпринимателей, как вы?
— Думаю, достаточно много. Я часто сталкиваюсь с молодежным предпринимательством, но, к сожалению, пока не вижу там серьезных амбиций, в том числе и международных. Не много появляется новых коркуновых, дымовых, тиньковых.
Может, это связано с неуверенностью в будущем, непониманием, куда мы движемся как страна, или с мифами о том, что за границей все по-другому. Мы же тоже очень долго жили в плену ментальных ограничений, что мы ничего не умеем, а там, за границей, умеют все. Конечно, доля правды в этом есть. Переходя с чемпионата города на чемпионат края, страны или мира, нужно повышать уровень подготовки. Но при этом, если у тебя есть хороший продукт, то ты можешь конкурировать на международном рынке — теперь мы это знаем точно.
— В одном из писем вы писали, что ваши сотрудники выходят из отпуска пораньше, чтобы поработать. Со времен этого письма прошло 12 лет. У вас до сих пор такое бывает?
— У нас не до «сих пор такое бывает» — у нас только так и бывает.
— Но они же выходят на работу, потому что хотят, а не потому что нужно?
— Конечно, это не приоритет для нас и не традиция — работать по выходным.
При этом мы стараемся соблюдать фокус: не задерживаться на работе. Если человек долго находится на работе — все ребята знают, что уходя, я буду спрашивать: «Что происходит, почему уже семь часов вечера, а вы тут сидите? Какие задачи у вас занимают так много времени?». Пытаюсь понять, может, мы дали неправильную нагрузку. Если человек выходит в нерабочее время, то это должно быть в удовольствие. И идти изнутри.
— Но все-таки…Если начистоту, некоторые из них считают вас тираном?
— Да. Как вы думаете, почему?
— Потому что вы все время хотите сделать лучше?
— Да.
— Но тот же самый Стив Джобс вообще был довольно жестким руководителем. Как найти эту грань?
— Когда кто-то поднимает нам уровень и повышает планку, это всегда тяжело принять. Но из биологии мы знаем, что развитие происходит через боль. Поэтому либо мы развиваемся и, конечно, чувствуем себя некомфортно, либо не развиваемся, но зато сидим в комфорте.
Евгений Дёмин и Лариса Парфентьева
Советы себе 16-летнему
— Один из моих учителей говорил, что человек, который опирается на работу, стоит на одной ноге, человек, который опирается на семью, стоит на второй ноге или на двух, а человек, который опирается на Бога, он опирается на дом. На что опираетесь вы?
— Я опираюсь на веру. Но вера разной может быть. Это и вера в Бога, и вера в дом, и вера в семью, и в дело жизни. Это дает какую-то трезвость и чуть-чуть встряхивает гордыню. Мне кажется, надо понимать, что далеко не все зависит от нас. Смирение. Тогда проще живется.
— А с вами часто случается этот щелчок по носу, когда вы начинаете чувствовать себя слишком…всемогущим, скажем.
— Каждый день. Гордыня не дремлет.
— Вам сейчас 39. В одном из писем, которое было 4 года назад, вы писали: «Если бы у меня была способность изменить прошлое, вот что я бы сделал — начал работать как можно раньше, чтобы получить первый опыт». Какой бы главный совет себе 16-летнему вы бы дали сейчас?
— Во-первых, я бы пожелал взвешенных решений. Когда тебе 16, ты окрылен ощущением собственной вседозволенности. И в это время легко кого-то обидеть своей импульсивностью — родителей, близкого человека. Очень легко сделать какие-то вещи, которые потом тяжело исправить, потому что отрезаешь по живому.
Во-вторых, это мудрых людей рядом. Очень важно, чтобы рядом были люди, не только сверстники, — те, с кем тебе просто весело, но и более мудрые — те, кто готов тебя поддержать, помочь и посоветовать. К сожалению, в 16 лет ты думаешь, что знаешь все об этом мире.
В-третьих, это действовать быстрее, смелее, не бояться ошибаться. Лучше разбить коленки в 16, чем в 45, потому что в 16 они заживают лучше.
— Вы до сих пор каждый день разбиваете коленки?
— Да. Причем с удовольствием.
Блиц-опрос
— Лучшая книга для предпринимателя — это…
— Том Питерс «Представьте себе».
— Как вы думаете, почему у вас получается делать то, что вы делаете?
— Я не думаю, что у меня получается. У меня такое ощущение, что мы каждый вечер строим замок из песка. Утром приходим, и все смыло. И это нормально.
— Исходя из вашего опыта, о чем в своей жизни вы знаете точно?
— Я точно знаю, что мы в состоянии очень многое изменить. Даже то, что нам кажется неизменным и незыблемым. Я знаю совершенно точно: половина из того, о чем мы думаем как о невозможном, можно сделать. Главное, захотеть.
